На главную


19.01.2020
 


КРЕЩЕНИЕ.
Праздникъ Крещенія Господня въ древней Россіи.



 

Въ древней христіанской церкви праздникъ Крещенія Господня назывался праздникомъ Богоявленія или «праздникомъ свѣтовъ». Послѣднее названіе происходитъ отъ древнецерковнаго обычая просвѣщать святымъ крещеніемъ оглашенныхъ въ ночь наканунѣ праздника. Изъ обычая освящать воду для крещенія новопросвѣщенныхъ и возникъ обрядъ освященія воды, пріуроченный къ празднику Крещенія Господня. Въ древней церкви освященіе воды совершалось въ полночь наканунѣ Богоявленія, какъ ясно свидѣтельствуетъ объ этомъ святый Іоаннъ Златоустъ, и притомъ совершалось одинъ разъ, а не дважды, какъ нынѣ (въ навечеріе и въ самый день Крещенія). По Студійскому уставу положено освященіе воды однократное. Въ XI–XII столѣтіи въ греческой церкви входитъ въ обычай двукратное освященіе воды подъ вліяніемъ устава Іерусалимскаго, а съ XIII вѣка этотъ обычай становится уже господствующимъ. У насъ на Руси обрядъ освященія воды, какъ главная обрядовая особенность праздника Крещенія Господня, далъ ему и народное названіе: Водокрещи, Водокрестіе, Водокрещеніе. Названіе «Водокрещи» — древнѣйшее: оно встрѣчается въ лѣтописи половины XII-го столѣтія (Ипатьевская лѣтопись 1148 г.), но не исчезло и теперь по мѣстамъ изъ живого народнаго языка. Встрѣчается присловье, обращенное къ морозу: «трещи не трещи, минули Водокрещи», или такое присловье: «отъ Оспожинокъ (Успеньева дня) до Водокрещей минуло». Бѣлоруссы произносятъ это слово сокращенно — Водощи. Это названіе означаетъ крещеніе воды, или освященіе воды крестомъ.

Не сохранилось извѣстій о томъ, сколько разъ совершалось освященіе воды въ праздникъ Богоявленія въ древнѣйшій періодъ русской церкви — до-монгольскій. Съ вѣроятностью можно предполагать, что одинъ разъ — въ навечеріе праздника, потому что этого требовалъ дѣйствовавшій въ то время въ русской церкви Студійскій уставъ. Косвенное доказательство этого можно видѣть и въ свидѣтельствѣ игумена Даніила, русскаго паломника самаго начала XII вѣка: онъ описываетъ обрядъ освященія воды на Іорданѣ только въ полночь на Крещеніе, т. е. указываетъ на освященіе однократное, и не отмѣчаетъ этого, какъ особенности, отличающей греческую церковь отъ русской. Слѣдовательно, такой же порядокъ былъ и у насъ. Двукратное освященіе воды въ русской церкви явилось, вѣроятно, въ періодъ утвержденія Іерусалимскаго устава на мѣсто Студійскаго, т. е. не ранѣе второй половины ХIII вѣка; тогда вошло въ обычай на Руси освящать въ праздникъ крещенія воду два раза: въ навечеріе праздника въ церкви, а въ самый день крещенія на рѣкахъ и источникахъ. Въ послѣдующее время такой порядокъ былъ господствующимъ въ древней Руси. Только патріархъ Никонъ сдѣлалъ распоряженіе освящать воду въ Крещеніе однажды, именно въ навечеріе праздника. Но соборъ 1667 года отмѣнилъ это распоряженіе патріарха Никона.

И въ навечеріе, и въ самый праздникъ освященіе воды въ древней Руси совершалось почти съ одинаковой торжественностью. Праздникъ Водокрещей былъ одинъ изъ наиболѣе любимыхъ народомъ: его обрядность церковно-народная и чисто народная развита была гораздо богаче, чѣмъ обрядность другихъ, не менѣе великихъ церковныхъ торжествъ. «Іордань», вырубленная въ толстомъ льду, трескучій крещенскій морозъ и глубокій снѣгъ, являющіеся обстановкой глубоко-знаменательнаго церковнаго обряда, вызывали къ жизни народное творчество и сообщили всему празднику русскій народный характеръ.

Мы начнемъ съ церковнаго торжества въ праздникъ Крещенія Господня. Болѣе обстоятельныя свѣдѣнія о немъ имѣются изъ XVI и XVIIстолѣтій и относятся главнымъ образомъ къ торжеству водосвятія или «Іордани» въ Москвѣ.

Наканунѣ праздника совершаются царскіе часы съ литургіей и вечерня съ водоосвященіемъ. Въ XVI–XVII вв. въ Москвѣ эти службы правились съ большою торжественностью. Часы государь слушалъ иногда въ своихъ царскихъ хоромахъ; тогда ихъ совершалъ царскій духовникъ — протопопъ Благовѣщенскаго собора. Но иногда, по распоряженію государя, они торжественно отправлялись въ Успенскомъ соборѣ самимъ патріархомъ, и царь являлся къ нимъ: онъ шествовалъ въ соборъ со всѣмъ синклитомъ, съ боярами и всѣми чинами при колокольномъ звонѣ. Часы читалъ протопопъ собора, а дѣлалъ возгласы и читалъ Евангеліе первенствующій епископъ. На девятомъ часѣ или послѣ отпуста часовъ совершалось возглашеніе многолѣтія государю и всему царскому семейству, причемъ принималъ участіе уже и патріархъ, осѣняя крестомъ государя и молящихся. Послѣ этого патріархъ привѣтствовалъ государя и произносилъ поздравительную рѣчь по изѣстной формѣ. Государь въ свою очередь поздравлялъ патріарха и властей. Далѣе приносили поздравленіе окружавшія царя свѣтскія власти, при чем речь говорилъ старѣйшій бояринъ. Бояре здравствовали и патріарха, послѣ чего государь, принявъ отъ него благословеніе, уходилъ «на верхъ», т. е. въ свои покои.

Вечерня совершалась всегда въ Успенскомъ соборѣ. Царь и патріархъ отсутствовали на ней только въ случаѣ болѣзни. Во время паремій ключари ставили «нарядъ къ водѣ», т. е. все, что нужно для водосвятія. Ставились два стола: одинъ для сосудовъ съ водою и другихъ священныхъ предметовъ, другой для мощей. Воду брали съ государева двора. Вливали ее въ серебряный ушатъ и въ серебряную чашу, а при нихъ полагались три василька или кропила. Около сосудовъ ставили четыре свѣчи, на аналоѣ предъ ними икону праздника. Патріархъ самъ раздавалъ свѣчи государю, боярамъ и властямъ. Крестъ онъ погружалъ на востокъ, не обращая къ себѣ, при чемъ въ ушатъ опускалъ его дважды, въ чашу одинъ разъ. Освященную воду опять самъ патріархъ разливалъ по кружкамъ и кратирамъ, кропилъ ею алтарь, самъ причащался ею трижды и столько же разъ давалъ ее государю, кропилъ его святою водою, давалъ ему антидоръ. Бояръ, властей и народъ причащалъ святою водою тоже патріархъ, только изъ другихъ кратировъ. Святую воду пили непремѣнно натощакъ, даже ранѣе вкушенія антидора. Послѣ водопричастія и отпуста происходило омовеніе чудотворныхъ иконъ, окропленіе мощей, возглашалось многолѣтіе государю, произносились ему поздравленія и этимъ кончалось богослуженіе крещенскаго навечерія. Въ восточной церкви того времени оно совершалось значительно проще. Арсеній Сухановъ даетъ такое описаніе вечерни 5 января въ Іерусалимѣ: «Воду (патріархъ) святилъ въ мантіи и въ епитрахили и въ омофорѣ точію. И прежде крестъ цѣлуютъ и потомъ кропитъ (святой водой) и ту руку цѣлуютъ, что подъ кропиломъ. А кто хочетъ пить, и тотъ почерпнетъ сосудомъ и пьетъ самъ, а не такъ, какъ у насъ, — причащаютъ» [1].

Въ самый праздникъ Крещенія выходъ государя былъ однимъ изъ наиболѣе торжественныхъ, а крестный ходъ крещенскій на Москву рѣку превосходилъ всѣ остальные крестные ходы, которые были очень многочисленны въ благочестивой столицѣ. Иностранцевъ поражало великолѣпіе этого торжества, и они оставили его многочисленныя описанія. Народную толпу, которая собиралась не съ одной Москвы на это празднество, а со всей Руси, они исчисляютъ въ сотни тысячъ. Мѣсто водосвятія на рѣкѣ выбиралось всегда противъ Тайницкихъ воротъ. Здѣсь устраивались богато украшенный шатеръ для царя, балдахинъ для патріарха и около нихъ къ востоку вырубалась крестообразная «іордань». Государевы люди также помѣщались подъ «іорданскою сѣнью». Впрочемъ, царь Алексѣй Михайловичъ, извѣстный своей набожностью, оставался во время водосвятія подъ открытымъ небомъ съ непокрытой головой, говоря, что холодъ и снѣгъ — милость отъ Бога, можетъ ли кто отвратить ихъ отъ царя? — Въ 12 часовъ дня по нашему счету начинался государевъ выходъ изъ дворца въ Успенскій соборъ при громкомъ звонѣ всѣхъ Ивановскихъ колоколовъ. Въ соборѣ, послѣ обычной встрѣчи съ патріархомъ и приложившись къ иконамъ, государь возлагалъ на себя «полный царскій санъ» или «большой царскій нарядъ». Литургію совершалъ патріархъ. Крестный ходъ на воду совершался или до литургіи, или послѣ нея. Патріархъ и крестный ходъ выходили изъ собора западными вратами, царь съ властями южными. Въ ходѣ участвовало отъ 500 – до 650 духовныхъ лицъ — священниковъ и діаконовъ. Слѣдуетъ отмѣтить, что и духовенство, какъ и народъ, начиная съ царя, при самомъ освященіи воды стояли съ открытыми головами, несмотря ни на какой холодъ, что сильно удивляло иностранцевъ. Ходъ открывали 400, 600 или даже болѣе стрѣльцовъ съ блестящим оружіемъ, за ними шло духовенство, заключаемое патріархомъ, а затѣмъ открывалось «государево шествіе». Впереди шли чиновники приказовъ въ бархатныхъ кафтанахъ, потомъ дворяне, стряпчіе и стольники въ золотыхъ кафтанахъ, наконецъ, ближніе люди въ дорогихъ шубахъ. За ними слѣдовала «стряпня царская» изъ 12 человѣкъ, которые несли платье государю для перемѣны ему на іордани: шапку, кафтанъ, посохъ и проч., каждый предметъ несъ особый человѣкъ. Государь шествовалъ въ полномъ царскомъ нарядѣ: въ «царскомъ платнѣ» или порфирѣ, въ бармахъ, въ царскомъ вѣнцѣ, съ крестомъ на груди, съ посохомъ въ рукѣ, украшенномъ золотомъ и драгоцѣнными камнями. Его поддерживали подъ руки стольники изъ ближнихъ людей и окружали бояре въ богатѣйшихъ шубахъ и высокихъ горластыхъ шапкахъ. Стрѣлецкіе полковники оберегали шествіе отъ напора толпы. Далѣе шли гости въ золотыхъ кафтанахъ, приказные и народъ. Все шествіе съ обѣихъ сторонъ оберегалось стрѣльцами, выстроенными въ линію «въ одинъ человѣкъ». Позади всего хода ѣхали большія нарядныя сани государя, сопровождаемыя прислугой.

Мѣста на іордани занимались въ строгомъ порядкѣ: все пространство на рѣкѣ было занято войсками, народъ тѣснился на обоихъ берегахъ. Послѣ водосвятія кропились святою водою прежде всего знамена. Патріархъ доставалъ изъ проруби воду серебрянымъ ведромъ или «наливкою». Окропивъ знамена, онъ наливалъ водою стопу государеву и отсылалъ ее «на верхъ» для окропленія иконъ; за тѣмъ, поздравивъ государя, онъ давалъ ему цѣловать крестъ, кропилъ его святой водой, а также его «шапочку», потомъ бояръ и властей. Всѣ промывали очи и лицо іорданской водой. Барабанный бой, стрѣльба изъ пищалей, колокольный звонъ всѣхъ кремлевскихъ и московскихъ церквей, восторженные клики безчисленнаго народа — здравствованія государю и патріарху — наполняли воздухъ. По окончаніи обряда, крестный ходъ торжественно въ прежнемъ порядкѣ возвращался въ Успенскій соборъ, при чемъ патріархъ кропилъ святою водою войско и народъ. Но государь возвращался съ іордани на разубранныхъ саняхъ, окруженный высшими сановниками, церемоніальнымъ поѣздомъ. Ходъ на воду и вмѣстѣ съ нимъ торжественная литургія продолжались весь короткій зимній день, такъ что за обѣдъ садились уже при свѣчахъ. Подобное же торжество въ праздникъ Крещенія, только, конечно, въ болѣе скромномъ видѣ, происходило и по всей русской землѣ. Путешественникъ XVII вѣка діаконъ Павелъ Алеппскій описываетъ водосвятіе въ Коломнѣ, на которое собрались даже деревенскіе священники съ своими паствами. Въ восточной церкви того времени крещенское водоосвященіе происходило очень скромно. Вотъ описаніе его въ Іерусалимѣ, взятое у того же инока Арсенія Суханова. «Послѣ заамвонной молитвы, вышедъ, (патріархъ) соборомъ святилъ воду въ коливифрѣ [2] освященіемъ богоявленскимъ и, соверша, отошелъ на свое мѣсто. Народу давалъ крестъ цѣловать и кропилъ. Изъ купели имали воду сами, кто хочетъ, и пили, а патріархъ не причащаетъ, якоже у насъ чинъ. Епископи же и прочіе священницы причащаются просто, не облачаючись, якоже у насъ чинъ, облачаясь, причащаются» (Проскинитарій, стр. 68–69).

Въ древнерусскомъ чинѣ крещенскаго водосвятія встрѣчаются любопытныя особенности, возникшія подъ вліяніемъ народнаго творчества, силившагося сдѣлать какъ можно торжественнѣе великій праздникъ, — такія особенности, которыя удаляли древнерусскій чинъ отъ чина восточной церкви и впослѣдствіи были устранены самой церковной властью. — Въ концѣ XIII в. нѣкоторые русскіе священники брали нѣсколько крестовъ, связывали ихъ вмѣстѣ и погружали въ воду въ моментъ ея освященія. Связку крестовъ приносили потомъ въ церковь и въ продолженіи цѣлой недѣли носили ее на великомъ выходѣ за литургіей, а потомъ развязывали. Совершали такой обрядъ въ праздникъ Крещенія три или четыре года и полагали, что отъ многократнаго повторенія его крестъ получитъ особенную святость. Смыслъ освященія креста заключался въ двухъ конечныхъ моментахъ обряда — въ вязаньи и рѣшеньи креста. Символически крестъ былъ какъ бы грѣшникомъ, который получалъ потомъ разрѣшеніе. Нѣтъ никакихъ данныхъ для того, чтобы объяснить происхожденіе этого страннаго обряда, но хорошо извѣстно, что онъ вызвалъ рѣзкія обличенія. Неизвѣстный авторъ «слова о крестѣ» [3] показываетъ всю безсмысленность представленія, что нужно святить крестъ, освященный кровію Христа, что можетъ это сдѣлать человѣкъ, самъ связанный грѣхами, котораго Христосъ разрѣшилъ крестомъ отъ злодѣйства діавола. — Погруженіе связанныхъ крестовъ въ чинѣ освященія воды сохранялось долгое время и послѣ, только смыслъ его сталъ отличаться отъ древняго до противоположности. «Нѣцыи отъ невидѣніа или отъ неразуміа, говорится въ Стоглавѣ, совокупляютъ многіе кресты, иконы съ мощьми и тѣми крестятъ» (т. е. святятъ воду). Итакъ, въ XVI в. связкой крестовъ и мощей освящали воду, а не кресты водой. Но соборъ запрещаетъ и это: онъ предписываетъ совершать водосвятіе однимъ только крестомъ въ три погруженія, а остальные кресты, иконы и мощи держать тутъ же на блюдѣ архидіакону или діакону. При помощи ихъ дозволялось кропить народъ уже освященной водою. О ношеніи крестовъ на великомъ выходѣ уже нѣтъ рѣчи; его, вѣроятно, и не было, потому что обрядъ Водокрещей сократился и упростился.

Но и послѣ Стоглаваго собора сохранились нѣкоторыя особенности въ освященіи воды, напоминавшія древніе обычаи. Таковъ обычай погружать въ воду ранѣе креста горящую трехсоставную свѣчу, съ мыслью, что этой свѣчею и освящается вода. Обычай этотъ несомнѣнно чисто русскій и развился постепенно: въ древнѣйшихъ уставахъ восточныхъ и русскихъ полагается благословеніе воды рукою священника ранѣе погруженія креста, потомъ стали благословлять воду свѣчею въ рукѣ священника и, наконецъ, вѣкѣ въ XVI возникъ обычай погружать эту свѣчу ранѣе креста. Самое возникновеніе обряда выяснено недостаточно: несомнѣнно, здѣсь дѣйствовало народное творчество, но обрядъ былъ распространенъ какъ среди низшаго, такъ и среди высшаго русскаго духовенства. Соборъ 1667 года запретилъ его какъ «безчинный», противный «преданію и уставу восточной церкви», но въ концѣ XVI и въ началѣ XVII стол. онъ существовалъ, какъ объ этомъ свидѣтельствуетъ одинъ нѣмецкій путешественникъ, наблюдавшій крещенское водосвятіе въ Москвѣ въ годы правленія царей Ивана и Петра Алексѣевичей. — Извѣстно, что въ связи съ обрядомъ погруженія въ воду возженной «свѣщи втрехплетенной» явилась прибавка къ совершительнымъ словамъ молитвы въ навечеріе Богоявленія — «и огнемъ»: «Самъ и нынѣ, Владыко, освяти воду сію Духомъ Твоимъ святымъ и огнемъ». Здѣсь надо видѣть завершеніе мысли объ освящающемъ дѣйствіи богоявленской свѣчи. Справщики времени патріарха Филарета во главѣ съ преподобнымъ Діонисіемъ устранили эту прибавку и сильно пострадали за свою «ересь». Только свидѣтельство восточныхъ патріарховъ освободило преподобнаго Діонисія отъ незаслуженныхъ страданій.

Если мы обратимся къ крещенскимъ обрядамъ не церковнымъ, а церковно-народнымъ, т. е. къ обычаямъ, сложившимся въ народѣ на основѣ церковнаго торжества Водокрещей, то увидимъ, какъ много было вложено въ нихъ наивной вѣры, поэзіи и даже своеобразнаго подвижничества. Изъ упомянутаго выше «слова о крестѣ» мы узнаемъ, что міряне въ самый день праздника Крещенія, по утру, т. е. ранѣе церковнаго водосвятія, отправлялись на рѣку, высѣкали на льду крестообразную прорубь и воображали, что этимъ освящается вода. Здѣсь ясное подражаніе церковному обряду, хотя не видно, произносились ли какія-нибудь молитвы. Обычай былъ распространенъ уже въ XIII вѣкѣ. Онъ вызываетъ справедливое негодованіе пастырей церкви, но исчезаетъ не скоро. Исповѣдные вопросы поселянамъ XVII столѣтія отмѣчаютъ его между другими суевѣрными обычаями тогдашней русской деревни. — Среди крещенскихъ народныхъ обрядовъ были и такіе, объясненіе которымъ надо искать въ евангельскомъ повѣствованіи о крещенія Господа. Вѣрили, что наканунѣ Богоявленія въ полночь или передъ утреней открывается небо, и это самое благопріятное время для молитвы къ Богу обо всемъ: «о чемъ открытому небу помолишься, то и сбудется». Вѣрили также, что въ самую полночь колыхается вода и превращается въ вино. И бывало много желающихъ видѣть чудеса святой крещенской ночи: чудный горній міръ и колыхающуюся воду, и испросить у Бога милостей, или отпробовать чудеснаго вина.

Другой народный обычай — купанье въ крещенской проруби — представляетъ собою отчасти подражаніе Крещающемуся во Іорданѣ, отчасти есть слѣдствіе вѣры въ освящающую силу богоявленской воды. Обычай идетъ съ Іордана. Онъ перенесенъ на Русь нашими древними паломниками и привился, несмотря на крещенскій русскій морозъ. Древнерусскій паломникъ шелъ въ святую землю, между прочимъ, за тѣмъ, чтобы «во Ердань рѣки окупатися». И вотъ древнѣйшій паломникъ писатель игуменъ Даніилъ описываетъ это торжество въ такихъ словахъ. «Въ самый праздникъ водокрещенія былъ на Іорданѣ съ всею дружиною моею, и видѣхомъ благодать Божію, приходящую на воду іерданьскую, и множество народа безчислено тогда приходятъ къ водѣ съ свѣщами; и всю ту нощь бываетъ пѣніе изрядно и свѣщь безъ числа горящь. Въ полунощи же бываеть крещеніе водѣ: тогда бо Духъ Святый исходитъ съ небесе на воды іерданьскыя. Человѣци же достойніи добрѣ видять, како всходить Духъ Святый, а вси народи не видять, но токмо всякому человѣку радость бываеть тогда въ сердци. Да егда погрузять священници крестъ честный и егда рекуть «въ Іерданѣ крещающу Ти ся Господи», — и тогда вси людіе вскачють въ Іердани, крещающеся въ Іерданьстѣй рѣцѣ, якоже бо Христосъ въ полунощи крестился отъ Іоанна» [4]. Итакъ, игуменъ Даніилъ ставитъ въ связь купанье паломниковъ въ Іорданѣ съ крещеніемъ Господа: обычай является подражаніемъ евангельскому событію. Онъ держится между паломниками и въ настоящее время, особенно между паломниками русскими [5]. Послѣдніе, надо предполагать, и перенесли этотъ обычай на Русь. Не разъ высказывалось мнѣніе, что крещенское купанье въ проруби имѣло у насъ совсѣмъ другую мысль въ основѣ: оно опиралось на вѣру въ святость богоявленской воды, а эта вѣра воспитана была языческими представленіями объ очищающей силѣ воды. Но вѣра въ святость воды, несомнѣнно вліявшая на распространеніе обычая, не чисто русская, а обще-церковная и не стоитъ ни въ какой связи съ до-христіанской религіей нашихъ предковъ. Къ тому же купанье въ праздникъ Крещенія свойственно не только русскимъ и другимъ славянскимъ народамъ, но и восточнымъ христіанамъ: существованіе этого обычая извѣстно, напримѣръ, на Аѳонѣ. Наконецъ, древне-русская церковь, осуждавшая рѣшительно языческія суевѣрія, относится терпимо къ обычаю крещенскаго купанья. Въ числѣ вопросовъ какого-то священника къ неизвѣстному епископу (XV вѣка) есть такой: «а вода крестивъ, мочитилися людямъ во іордани?» Отвѣтъ: Мочитися» (Русск. Истор. Библ. т. VI, стб. 848)[6].

Что же побуждало нашихъ благочестивыхъ предковъ на этотъ подвигъ? Желаніе получить чудесное «исцѣленіе вредомъ.., въ ерданѣ купающеся», какъ говорится въ одной древней статьѣ о святой водѣ [7]. Павелъ Іовій, посѣтившій Россію въ началѣ XVI столѣтія, разсказываетъ, что «по окончаніи церемоніи (водосвятія) недужные и больные бросаются въ рѣку, бывъ увѣрены, что священная вода омоетъ нечистоту болѣзни [8]. Путешественникъ того же времени Герберштейнъ увѣряетъ, что въ іордани купались даже отчаянно больные, не имѣвшіе никакой надежды на выздоровленіе. Ихъ погружали въ воду другіе. — Матери купали въ освященной водѣ младенцевъ. По окончаніи обряда, разсказываетъ одинъ англійскій путешественникъ XVI столѣтія, «въ воду бросали дѣтей и больныхъ и сейчасъ же вытаскивали [9]. Діаконъ Павелъ Алеппскій (пол. XVII в.) наблюдалъ этотъ обычай въ Коломнѣ. «Уже раньше прорубается на этой рѣкѣ (Москвѣ) множество отверстій, въ коихъ священники тотчасъ же крестятъ младенцевъ и мужчинъ, ибо этого дня ждутъ отъ года до года» [10]. Такъ какъ на торжество водосвятія въ Москву собирались сотни тысячъ народа и около проруби или прорубей происходила сильная давка, то случались иногда несчастія. Одинъ иностранецъ разсказываетъ такой случай: «Когда одна женщина окунула въ холодную воду свое дитя, которому было только полгода, толкаемая людьми, она упустила его въ рѣку», и дитя потонуло. «Эта женщина начала такъ ужасно выть и рвать все на себѣ, что безъ содраганія ея нельзя было ни видѣть, ни слышать» (Религія Московитовъ, «Вѣра и Разумъ» 1899 г., № 21, стр. 592). — Купались въ крещенской проруби и старики. «Я видѣлъ, продолжаетъ тотъ же иностранецъ, такъ же и старыхъ людей, которые не имѣли совсѣмъ никакого покрова, купающимися въ этой же замерзшей водѣ, потому что они воображали себѣ, что этою водою освящается все тѣло».

Кромѣ исцѣляющаго значенія богоявленская вода имѣла еще силу очистительную отъ грѣха. Вотъ почему въ крещенскую прорубь погружались и больные совѣстью. Были, между прочимъ, и такіе грѣхи, которые по сознанію древне-русскаго человѣка очищались только этимъ средствомъ. Это грѣхи переряживанья, участія въ языческихъ святочныхъ торжествахъ. Переряживанье или «окрутничество» распространено было у насъ въ древности гораздо сильнѣе, чѣмъ теперь, и по свидѣтельству церковныхъ писателей не отличалось невиннымъ характеромъ, соединялось съ цинизмомъ. По воззрѣніямъ представителей древней русской церкви, эти «окрутники» становились язычниками и для своего возстановленія въ христіанскомъ званіи должны были снова креститься въ крещенской іордани. — Былъ у насъ классъ людей для которыхъ переряживанье было дѣломъ профессіи, — это наши древніе актеры, «скоморохи». Въ праздникъ крещенія и они смывали свои грѣхи въ святой водѣ. — Въ XVII вѣкѣ является на Руси духовная мистерія — «пещное дѣйство», которая также требовала исполнителей, актеровъ. Ихъ называли «халдеями». И замѣчательно, что несмотря на церковно-религіозный характеръ самыхъ представленій, халдеи стояли на одномъ уровнѣ съ отверженными скоморохами и должны были креститься въ Іордани послѣ представленій. Обстоятельно разсказываетъ о нихъ Олеарій. «Халдеи — это извѣстные безпутные люди, которые ежегодно получали отъ патріарха дозволеніе въ теченіе восьми дней предъ Рождествомъ Христовымъ и вплоть до праздника трехъ Царей (крещенія) бѣгать по улицамъ города съ особаго рода потѣшнымъ огнемъ, поджигать имъ бороды людей и въ особенности потѣшаться надъ крестьянами. Халдеи эти одѣвались, какъ масляничные шуты или штукари; на головахъ носили деревянныя раскрашенныя шляпы и бороды свои обмазывали медомъ для того, чтобы не поджечь ихъ огнемъ. Во все время потѣхъ и бѣганья по городу халдеи считаются какъ бы язычниками и нечистыми, такъ что если они умрутъ въ это время, то ихъ причисляютъ къ осужденнымъ на вѣчное мученіе. Поэтому въ день Крещенія надъ ними совершается снова крещеніе, чтобы омыть ихъ отъ такой безбожной нечистоты и сдѣлать ихъ снова причастными церкви христіанской». Халдеевъ погружали въ іордань три раза, т. е. какъ бы совершали надъ ними новое крещеніе. Послѣ этого «они дѣлаются опять такъ же чисты и святы, какъ и всѣ другіе. Иной такой молодецъ могъ поэтому креститься разъ десять и болѣе» [11]. — Но, по народнымъ вѣрованіямъ, и отъ другихъ грѣховъ, кромѣ переряживанья, очищало купанье въ крещенской проруби. И много было охотниковъ получить прощеніе ихъ этимъ способомъ. Нельзя думать, будто этотъ обычай былъ достояніемъ только простого народа. Въ народъ онъ перешелъ послѣ, а въ древнее время, какъ и большинство живущихъ теперь въ народѣ обычаевъ, онъ исполнялся всѣми классами, — и въ столицѣ, и въ городахъ, и въ селахъ. Современникъ перваго самозванца Маржеретъ разсказываетъ, что купались въ крещенской іордани царь и вельможи, и увѣряетъ, что самъ видѣлъ, какъ царь прыгалъ въ прорубь [12]. — Было принято, да есть въ обычаѣ и теперь послѣ водосвятія 1 августа купать лошадей (Олеарій, 32 стр.). Но, понятно, это невозможно было дѣлать въ праздникъ Крещенія. Поэтому ограничивались тѣмъ, что поили ихъ водою изъ крещенской іордани. Одинъ иностранецъ передаетъ, что когда передъ крещенской прорубью уменьшалась давка, приводили къ ней лучшихъ царскихъ лошадей и поили водою. Это дѣлали и простые люди и крестьяне, какъ разсказываетъ Павелъ Алеппскій [13]. Приводили къ крещенской іордани не только лошадей, но и коровъ и другой скотъ, чтобы напоить ихъ святою водою [14].

Разумѣется, всякій православный уносилъ съ собою кувшинъ святой воды, чтобы хранить ее въ продолженіе года съ великимъ благоговѣніемъ и осторожностью. Вотъ древнее наставленіе на этотъ предметъ. «Соблюдайте ю (св. воду) честнѣ, яко самыхъ причасти святыхъ таинъ. Аще уканетъ или проліется, мѣсто то угліемъ горящимъ да изжется, иль да изжется и въ воду вмещется; или на ризы уканеть, да изрѣжется и невпроходимо мѣсто полагается»[15]. Заботливость о святынѣ простиралась такъ далеко, что берегли отъ оскверненія и крещенскую іордань, и освященную воду рѣкъ. Послѣ крещенія по церковному предписанію іордань засыпалась, женщинамъ запрещено было мыть въ ней бѣлье; берегли ее и отъ оскверненія животными. Въ народѣ есть обычай не мыть въ рѣкахъ платья три первые дня послѣ праздника крещенія и послѣ перваго Спаса. Это ужь проявленіе заботы о томъ, чтобы не осквернить нечистотою освященную воду рѣкъ и источниковъ. Вотъ въ самыхъ общихъ чертахъ главные церковно-народные обряды праздника крещенія.

Но среди крещенскихъ обычаевъ и обрядовъ было немало такихъ, главная основа которыхъ во враждебномъ церкви русскомъ язычествѣ, въ которыхъ языческій элементъ ясно преобладаетъ надъ христіанскимъ. Праздникъ Водокрещей почти совпадаетъ съ тѣмъ временемъ, когда солнце поворачиваетъ на лѣто, зима на морозъ, т. е. когда начинается новый годъ. И вся народная обрядность праздника крещенія сводится къ заботамъ, примѣтамъ и гаданьямъ объ урожаѣ наступающаго года. «Яркія крещенскія звѣзды породятъ бѣлыхъ ярокъ»; «на Богоявленье день теплый, хлѣбъ будетъ темный (густой)». Урожай предвѣщаютъ также — туманъ въ то время, какъ пойдутъ на воду, или снѣгъ хлопьями или синія облака въ полдень.

Дурной признакъ, если въ Крещеніе день ясный. Въ Малороссіи наканунѣ праздника справляется голодная кутья или святъ-вечеръ. Постятся до вечера, а потомъ разговляются взваромъ (напитокъ изъ сушеныхъ фруктовъ, сваренныхъ въ водѣ), кутьей и пирогами. Передъ кутьей бываетъ заклинаніе мороза, чтобы онъ не истребилъ посѣвовъ. — На косякахъ домовъ и въ хозяйственныхъ постройкахъ тоже наканунѣ праздника принято на Руси писать мѣломъ кресты. Въ древности обычай этотъ былъ сложнѣе. Между исповѣдными вопросами (XVII вѣка) есть такой: «не дѣлалъ ли еси въ навечеріе святаго Богоявленія лучиновыхъ крестовъ, и не натыкалъ ли еси ихъ въ храмѣхъ своихъ по угламъ и въ хлѣбъ, и по трехъ дняхъ не жигалъ ли еси ихъ на огни»[16]. Обрядъ имѣлъ, вѣроятно, назначеніе отгонять нечистую силу, вредящую хозяйству и благосостоянію, и христіанскимъ символомъ спасенія — крестомъ, и божественной языческой стихіей — огнемъ. Церковь ставитъ его въ числѣ грѣховъ. — Въ половинѣ XVII вѣка упоминается въ Москвѣ обычай ночью на Крещеніе «кликать плуги» съ пѣніемъ «бѣсовскихъ сквернословныхъ пѣсенъ». Этотъ обычай славить плугъ, орудіе хлѣбопашества, сохранился до сихъ поръ въ Малороссіи и Червонной Руси. Молодые люди, особенно дѣвушки, гадали въ эту ночь о суженомъ-ряженомъ, а старушки собирали со стоговъ снѣгъ, который считался очень полезнымъ для бѣленія холстовъ, цѣлительнымъ отъ недуговъ и единственнымъ средствомъ отъ могучаго врага тоскующихъ женщинъ, огненнаго змѣя. — Въ самый праздникъ Крещенія подобныхъ обрядовъ и примѣтъ гораздо менѣе.

Въ настоящее время всѣ эти обряды только жалкіе остатки древнерусской народной обрядности, пріуроченной къ великимъ праздникамъ Христовымъ. Справлялись эти обряды очень шумно. Стоглавый соборъ описываетъ и сурово осуждаетъ народное веселье, между прочимъ, въ навечеріе крещенія:«Сходятся мужи и жены и дѣвицы на нощное плищованіе и на безчинный говоръ, и на бѣсовскія пѣсни, и на плясаніе, и на богомерзкія дѣла; и бываетъ отрокомъ оскверненіе и дѣвкамъ растлѣніе. И егда нощь мимо ходитъ, тогда отходять къ рѣцы съ великимъ кричаніемъ, аки бѣсніи, умываются водою. И егда начнуть заутреню звонити, тогда отходять въ домы своя и падаютъ аки мертвіи отъ великаго клоптанія» (шума, грохота)[17]. Соборъ признаетъ эти «бѣсованія» древними эллинскими, т. е. языческими по происхожденію.

С.

«Прибавленія къ Церковнымъ Вѣдомостямъ». 1901. № 1. С. 12–21.

___________________

[1] Проскинитарій, Казанскаго изд., стр. 67.

[2] Греческое слово κολυμβήθρα значитъ: прудъ, купальня и крещальня. Здѣсь оно означаетъ «купель», какъ видно изъ дальнѣйшихъ словъ.

[3] «Слово» издано съ комментаріемъ въ статьѣ С. И. Смирнова «Водокрещи». «Бог. Вѣстн.» 1900 года, январь, и отдѣльно.

[4] Паломникъ Даніила, по изданію Норова, стр. 56-57.

[5] Описанія этого обычая читатель найдетъ у современныхъ паломниковъ въ святую землю. Они приводятся въ «Мѣсяцесловѣ русскихъ святыхъ» Преосв. Димитрія (изд. 1896 г., V вып., 67–72 стр.). Въ XVII вѣкѣ паломники разныхъ націй и исповѣданій имѣли обычай купаться въ священной рѣкѣ еще на страстной недѣлѣ въ великій вторникъ. Объ этомъ свидѣтельствуетъ Василій Гагара и Арсеній Сухановъ.

[6] Въ нѣкоторыхъ мѣстахъ существуетъ обычай въ этотъ день купаться въ рѣкахъ (купаются въ особенности тѣ, которые на Святкахъ переряживались, гадали и проч., суевѣрно приписывая этому купанью очистительную силу отъ этихъ грѣховъ). Такой обычай нельзя оправдать желаніемъ подражать примѣру погруженія въ водѣ Спасителя, а также примѣру палестинскихъ богомольцевъ, купающихся въ р. Іордани во всякое время. На востокѣ для богомольцевъ это безопасно, потому что тамъ нѣтъ такого холода и такихъ морозовъ, какъ у насъ. Въ пользу этого обычая не можетъ говоритъ и вѣрованіе въ цѣлебную и очистительную силу воды освященной Церковію въ самый день крещенія Спасителя, потому что купаться зимою значитъ требовать отъ Бога чуда, или же совершенно пренебрегать своею жизнію и здоровьемъ. Въ приморскихъ же городахъ Таврической губ. наблюдается среди русскаго населенія обычай бросанія креста въ море. Этотъ обычай общепринятъ въ Греціи и въ Болгаріи (см. Приб. къ Церк. Вѣд. 1891, № 3. С. 82), гдѣ всегда много находится охотниковъ достать брошенный крестъ, при чемъ ни въ одномъ году не обходится дѣло безъ убійствъ или несчастныхъ случаевъ. Въ наши южныя приморскія поселенія этотъ обычай принесенъ колонистами и состоитъ въ томъ, что, по освященіи воды, въ волны бросается большой деревянный крестъ, за которымъ нѣкоторые и плывутъ, сидя на лодкахъ, едва покрытые верхнимъ платьемъ; затѣмъ послѣднее быстро сбрасывается и всѣ желающіе достать крестъ вплавь спѣшатъ къ нему; доставшій крестъ послѣ ходитъ съ нимъ по городу, собирая дань своей удали; при этомъ, въ однихъ мѣстахъ часть денегъ идетъ ла бѣдныхъ, часть – на приходскую церковь и часть – въ пользу словившаго крестъ, въ другихъ мѣстахъ всѣ собранныя деньги расходуются словившимъ крестъ на пирушку. Само собою разумѣется, что подобные описаннымъ обычая, какъ нарушающіе святость совершаемаго торжества и противорѣчащіе духу истиннаго христіанства, не могутъ быть терпимы и должны быть уничтожены (С. В. Булгаковъ. Настольная книга для священно-церковно-служителей. Изд. 3-е. Кіевъ 1913. С. 24-25. Сн. 2.). – ред.

[7] Рукоп. Волок. Библ. № 560, л. 105 и обор.

[8] Библіот. иностр. писат. о Россіи, стр. 46.

[9] Чт. Общ. Ист. и Древн. 1884, 4, стр. 33.

[10] Путеш. антіох. патріарха Макарія, перев. Г. Муркоса II, 196. Можно сомнѣваться въ точности извѣстія, будто вѣрующіе опускались въ іордань при содѣйствіи священниковъ, по крайней мѣрѣ не встрѣчается еще ни одного подобнаго указанія. Дѣтей купали матери (см. ниже). Въ водосвятіе 1 августа, по описанію Адама Олеарія, женщины окунали дѣтей своихъ большихъ и малыхъ (Подробное опис. Голштинскаго посольства, перев. Барсова, стр. 32).

[11] Подробное описаніе Голштинскаго посольства, пер. Барсова, стр. 314–315. Во время Олеарія патріархъ Іоасафъ I воспретилъ халдеямъ ихъ уличные подвиги.

[12] Встрѣчаемъ одно упоминаніе изъ XVI в. о крещеніи татаръ въ іордани (Чт. Общ. И. и Др. 1884, 4, стр. 33), но не умѣемъ сказать, какое значеніе имѣлъ обрядъ для иновѣрцевъ.

[13] Чт. Общ. И. и Др. 1884, вып. 4, 18 и 33 стр. Павелъ Ал. II, 194.

[14] «Вѣра и Разумъ», 1899, № 21, стр. 592.

[15] (Рук. Вол. Б–ки № 560, л. 105).

[16] Проф. Алмазовъ, Тайная исповѣдь, III т., 170.

[17] Стоглавъ, по изд. Н. И. Субботина, стр. 191-192, ср. 322.



На главную