На главную


26.04.2018
http://afanasiy.net/sviacshennomuchenyk-andrei-arhyepyskop-ufymskyi-ob-epyskopah-y-o-kataskopah-1928


ОБ ЕПИСКОПАХ И О КАТАСКОПАХ (1928).
Священномученик Андрей, архиепископ Уфимский.



Архиепископ Андрей в ссылке.


Caveant christiani!
(Будьте осторжны, христиане)


Подозрительный читатель, прочитав это заглавие, может подумать, что мы, пользуясь революционною свободою, злоупотребляем ею и вводим в употребление доселе неслыханное слово "катаскоп", совершенно ненужное и излишнее. Между тем это слово в церковный язык введено очень давно и совсем не нами, а святителем Афанасием Александрийским, которому приходилось за всю его многострадальную епископскую жизнь много страдать от ложных епископов, которые не давали ему покоя даже в ссылке. Этих ложных, фальшивых епископов святитель Афанасий и называл катаскопа-ми. Точный перевод этого греческого слова на русский язык мы дадим впоследствии; а пока напомним читателю, что слово "епископ" значит надзиратель, т<о> е<стъ> надзиратель за святостью и чистотой церковной жизни. Можно, значит, предположить, что слово "катаскоп", по терминологии святителя Афанасия, – это нечто противоположное епископу.

А из предательской деятельности этих катаскопов мы увидим, что это и есть так: катаскоп это существо, которое выдвигается жизнью для того, чтобы заменить собой истинного церковного епископа, когда этот истинный народный епископ для грешной земли неудобен.

Катаскопы – это люди, носящие костюмы епископа, но на деле антиепископы, как, напр<имер>, Каиафа был первосвященником по своему облачению, но в душе принадлежал к той толпе, которую церковная песнь называет: "иже праведников убийцы".

К великому сожалению, церковная история дает массу примеров гонения праведников-святителей со стороны беззаконных катаскопов. Откройте, читатель, Четьи-Минеи, и вы буквально с первых страниц вашего чтения найдете повествование о деятельности катаскопов. Вот январская Ч<етья>-Минея: жития святителей Василия Великого, Афанасия Александрийского, пре-под. Максима Исповедника, из русских святых – святителя Филиппа Московского. Миро держите л и тьмы века сего всегда боялись света и всегда стремились угасить всякий источник христианского света. Они изгоняли истинных святителей и ставили подложных, которые готовы поклоняться всякой тьме ради собственного благополучия. И бывали в жизни св. Церкви ужасные времена, когда целые сотни архиереев, целые соборы, отпадали от правой веры, и она сохранялась только в пустынях и среди гонимых мирян. Напр<имер>, Риминийский собор (359 года), на котором заседали 400 епископов, и Селевкийский собор того же года, собравший до 150 епископов, одновременно изменили православию и вере и исполнили волю беззаконного императора Констанция и его еретичествую-щей придворной партии. И эти 550 катаскопов, изменив вере, одновременно изгоняли такого праведника, как святитель Афанасий, который в то время и оставался единственным епископом и единственным светильником веры на всем православном Востоке. А в это время на Западе возвысил голос против беззаконных архиереев святитель Иларий Пиктавийский. Он в ужасе пред отступниками писал им: «Слуга, – я уже не говорю – хороший слуга, но порядочный, – не может стерпеть оскорбления, нанесенного госнотгину его. Воин защищает своего паря, даже с опасностью для жизни, даже прикрывая его своим телом. Сторожевая собака лает при малейшем шорохе и бросается по первому подозрению. А вы, епископы, спокойно слушаете, когда вам говорят, что Христос не есть истинный Бог: ваше молчание – знак согласия на это богохульство, и вы молчите! Что я говорю! Вы еще протестуете против тех, кто защищает истину, вы присоединяете свой голос к душителям правды».

Таковы могут быть лжеепископы-катаскопы, ради своего благополучия готовые продать правду и придушить своих же братьев.

Но почитаем жития святых, выше нами названных.

Когда святительствовал св. Василий Вел<икий>, то его современник, император Валент, сам арианин (считавший И<исуса> Христа простым евреем), постоянно вмешивался в церковные дела и изгонял православных епископов. Твердых в вере епископов Валент изгонял с епископских кафедр и заменял их своими катаскопами-арианами, а малодушных трусов заставлял изменять православию. Наконец, Валент встретился с Василием Вел<иким>, который проявил непоколебимое мужество в исповедании своей веры. Взбешенный император закричал святителю: «Но так со мною еще никто не осмеливался разговаривать!» На это св. Василий спокойно ответил: «Это только потому, что ты еще не встречал действительного епископа Церкви».

Все житие св. Афанасия Александрийского есть сплошная борьба по преимуществу с недостойными епископами-катаскопами, причем эти катаскопы всегда пользовались гражданской властью для достижения своих темных целей. Даже равноапостольный Константин оказался в числе гонителей св. Афанасия после того, как целый Собор епископов во главе с недостойным Евсевием Никомидийским потребовал удаления великого Святителя. Но самое тяжкое гонение на Афанасия было последнее – четвертое. В это время царствовал некий Магненций, убийца императора Константа. Этот Магненций поднял жестокое гонение на святителя Афанасия и всех его единомышленников, признававших его своим законным патриархом; епископы связанными уводились воинами, дома вдов и сирот расхищались, девицы-христианки заключались в узы, в городах происходил чистый разбой. И все это делалось на глазах епископов, которые устраивали в это время свои собственные грязные делишки. В конце концов они добились того, что православные епископы Аммоний, Мойн, Гай, Аделфий, Афинодор и многие другие были осуждены на изгнание, а ариане, угодные убийцу Магненцию, заняли их места.

А в это время православное население Александрии глубоко возмущалось беззаконием этих еписко-пов-насильников; верующие бросились к своим храмам, чтобы защищать их. Но беззаконные епископы не останавливались ни пред чем: происходили побоища, сопровождавшиеся убийствами и увечьем при отобрании храмов. Таковы наиболее яркие штрихи в житие свят. Афанасия из борьбы его с епископами-отступниками.

А житие преп. Максима Исповедника представляет из себя сплошную историю его борьбы с императором-монофелитом и его сподручными патриархами – Сергием, Пирром и Павлом. Преп. Максим говорил: «Когда я увижу Константинопольскую Церковь такою, какою она была прежде, тогда я вступлю в общение с нею.

Пока же в ней будут еретические соблазны и еретики-архиереи, никакое слово или дело не убедит меня, чтобы я когда-либо вступил в общение с ними».

Когда лжеепископ Феодосий (царский катаскоп) убеждал преп. Максима исполнить волю царя, преп. Максим спросил Феодосия, помнит ли он те клятвенные обещания, которые он давал пред св. Евангелием. «Что же я могу сделать, когда благочестивый царь хочет совсем иного?» – сказал на это Феодосий... Тогда авва Максим грозно обличал епископа: «Зачем же ты и бывшие с тобою давали свои обещания пред св. Евангелием, если у вас не было твердого намерения исполнить обещанное? Поистине все силы небесные не убедят меня сделать то, что вы предлагаете. Ибо какой ответ дам я – не говорю – Богу, но моей совести, если из-за пустой славы и мнения людского отвергну правую веру, которая спасает любящих ее? »

Мы взяли лишь несколько примеров (и только из одной январской Ч<етьи>-Минеи), как много великие епископы-исповедники терпели мучений от современных им катаскопов. – Эти грустные примеры можно преумножить до чрезвычайности. Но оставим греческую историю: возьмем историю русской Церкви. И в русской церковной истории, к великому нашему горю, можно найти достаточное количество катаскопов. Но, конечно, в разное время их было разное количество.

Как известно, русская церковная история распадается на две части, очень не похожие одна на другую по характеру церковной власти. Первая часть до раскола старообрядчества и вторая – после пресловутого Собора 1667 года, который благословил и одобрил всякие насилия со стороны царей над религиозною совестью подданных. При импер<аторе> Петре Первом эти насилия и мучения христиан были цинично жестоки.

Петр ненавидел проявление какой бы то ни было свободы или самостоятельности в среде своих подданных, и, будучи сам глубоко неверующим человеком, он фанатически жестоко изгонял веру и из других. Поэтому до импер<атора> Петра епископы недостойные встречались лишь как редкое исключение, а после его государственного воспитания – наоборот – подлинные церковные епископы стали встречаться только как редкое исключение.

Насколько нам известно, ярких примеров измены среди епископов до Собора 1667 года было только три случая. Первый случай – это во времена Ивана Грозного в деле священномученика митр. Филиппа. Этот великий святитель бесстрашно обличал Грозного в его злодеяниях. Царь приходил от этого в неистовство и, наконец, предал своего духовного отца суду, а от суда потребовал осуждения невинного страдальца. Подходящие судьи, разумеется, нашлись во главе с архиепископом Новгородским Пименом, и они осудили Филиппа. Последние слова святителя были таковы: «Царь, не думаешь ли ты, что я боюсь смерти? Достигнув старости, готов я предать дух мой Всевышнему, моему и твоему Судии. Лучше умереть невинным мучеником, чем в сане митрополита безмолвно терпеть ужасные беззакония. Оставляю жезл и мантию митрополичьи. А вы, все святители и служители алтаря, пасите верно стадо Христово; готовьтесь дать ответ и страшитесь небесного Царя более, чем земного».

Но святители и служители алтаря давно забыли о стаде Христовом, и воля царя земного для них была гораздо страшнее всякого суда небесного... Митр. Филипп, преданный слуга св. Церкви и церковного народа, был лишен сана и убит.

Вторая крупная историческая измена правде Божией и церковному голосу со стороны архиерея была измена митр<ополита> Крутицкого Геласия. Борис Годунов послал этого митрополита в Углич расследовать дело об убиении царевича Димитрия Угличского. И этот митрополит (воистину катаскоп) донес своему господину то, что Годунову было нужно, что Димитрий – просто случайный самоубийца. Таковы бывали митрополиты Крутицкие!

Следующий крупный лжеепископ в русской церковной истории был рязанский архиепископ Игнатий. Самозванцу Лжедмитрию был совсем неудобен любимый народом патриарх. Нужно было от него отделаться, и отделались. Патриарха Иова заточили в Старицкий монастырь. На его место был возведен, конечно, без всякого народного избрания – Игнатий. Когда Игнатий лицемерно просил благословения у бывшего патриарха, Иов сказал: «По ватаге и атаман, по овцам и пастырь». Новый лжепатриарх, разумеется, на все был согласен: он согласился возвести на престол и самого Лжедмит-рия, и его сожительницу Марину Мнишек, католичку, и помазал их св. миром и приобщил св. Таин... Для таких катаскопов – все возможно!

Мелких измен мелких катаскопов из русской церковной истории мы не будем перечислять, ибо нисколько не заинтересованы описывать архиерейские измены св. Церкви. Наша цель только доказать читателям, что иногда послушание епископам чрезвычайно пагубно для всех, кто с ними соприкасается, Саveant christiani!

Итак, мы пропустим даже страшный Собор 1667 года, когда два восточных патриарха за великие взятки исполнили волю скудоумного царя Алексея Михайловича и прокляли всю русскую церковную историю со всеми святыми русской земли...

Это было что-то столь несуразное и неслыханное, что лучшие русские люди сразу и решительно отошли от всякого казенно-официального церковного управления и образовали свою собственную Церковь, история которой есть сплошное страдание за самостоятельность и свободу церковной жизни.

Со стороны гражданской царской власти начались преследования этой церковно-общинной свободы, и самых лучших и твердых в вере русских людей стали морить голодом в тюрьмах, жечь в срубах, тысячами ссылать в тяжелые каторжные работы и рубить им головы... А кафедру московского митрополита-мученика (Филиппа) занимал в то время мучитель-патриарх (Иоаким), заботившийся не столько о благе церковного народа, сколько о собственном благополучии.

Но вот на русский престол сел император Петр, совершенно не верующий безбожник и безобразник, кощунник и развратник, как полагается безбожнику. Для него и его самодурства само существование патриарха было неприемлемо – ибо глава верующего народа даже в своем молчании был обличителем царских беззаконий. И Петр не задумался своею царскою волею вместо патриарха поставить "местоблюстителя патриаршего престола". Первым местоблюстителем был Стефан Яворский, имя которого в католичестве было Станислав... Отсюда и начались у нас на Руси всякие церковные подлоги и подделки – всякие местоблюстители, заместители и пр<очее> и пр<очее>.

Итак, Стефан Яворский был первым помощником безбожного Петра. Вторым помощником его был Феофан Прокопович, который в католической школе носил имя Елисей; это был второй "местоблюститель" и большой пьяница. При этих "местоблюстителях" духовенство русское было притянуто к системе полицейских доносов; оно обязано было доносить правительству о прихожанах, которые почему-либо были недовольны правительством, при этом священники были обязаны доносить даже в том случае, если они что узнавали на исповеди...

Это была система самая предательская со стороны правительства. И против этой системы возражал только святитель Димитрий Ростовский; остальные епископы обратились в формальных катаскопов-шпионов. Из этих катаскопов и был сформирован "святейший правительствующий Синод", который и заменил собою патриарха. Фактическим местоблюстителем патриаршего престола стал Обер-прокурор Синода, который соответственно своим видам и подбирал себе состав "святейшего Синода". В числе этих обер-прокуроров были и тайные масоны, и открытые безбожники, и добрые офицеры, и доктора-гинекологи. И каждый такой местоблюститель находил себе сотрудников епископов (катаскопов) по своему вкусу... Можно себе представить, каково было это церковное управление! Имя этому управлению дала одна фатальная русская фамилия – это было одно сплошное распутинство!

Катаскопы и распутинство – совершенно неразлучны между собою и идейно, и фактически.

* * *

Но чем же так особенно страшны для св. Церкви церковные катаскопы? Постараемся ответить на этот вопрос. Наш ответ таков: катаскопы прежде всего вполне компрометируют церковную жизнь среди неверующих; катаскопы разлагают внутреннюю церковную жизнь и, наконец, – катаскопы своей полной беспринципностью вообще развращают ту среду, в которой им приходится вращаться. Постараемся пояснить эти три наши ответа.

Что такое христианство? Что такое церковная жизнь? Христианство есть пламенная любовь ко Христу Спасителю; христианство – это не отвлеченная идея, а непрестанное горение духа, молитва, радость, энтузиазм, жертвенное евхаристийное устремление ко Христу. В таком настроении пребывали первые епископы церковные, святые апостолы и их великие преемники-святители и священномученики, которые вокруг себя и создавали религиозные братские общины; в этих общинах всегда горел светильник благодатной веры и братской любви. Для этих общин весь смысл жизни был во Христе, каждый христианин мог о себе сказать, что для него жизнь – Христос, а смерть – приобретение... И всякий, кто принимал св. крещение, сознательно приготовлял себя на мучение ради Христа. Так пламенная вера епископов сама собою привлекала к ним и ко св. Церкви все чистые сердца.

Катаскопы ни в каком отношении не могут идти в сравнение с церковными епископами. Для катаскопов в существе дела и Церкви, как мистического, Богом учрежденного общества, вовсе нет, а есть только канцелярия, а в лучшем случае "Ведомство Православного Исповедания", учрежденное тогда-то, сформированное, переформированное, зарегистрированное и пр<очее> и пр<очее>.

В этом "Ведомстве" никакого горения сердца вовсе и не требуется! Требуется только авторитет архиерея, престиж архиерейской власти и всеобщее молчание с замиранием сердца. Вот и все содержание церковной жизни! Это содержание чрезвычайно похоже на абсолютную пустоту: оно и наплодило около Русской Православной Церкви огромную массу русского сектантства, ибо ни одна живая душа, конечно, не согласится на добровольное замирание всяких ее сердечных способностей.

Так, катаскопы систематически унижали и унижают церковную жизнь среди верующих и неверующих. Мы сказали, что христианское крещение было в первое время крещением в мученики: и образцом исповедни-чества были епископы церковные, защитна втттие церковные догматы. Ныне времена не те! Мы слышали, как один остроумный епископ, просидевший в тюрьме в 1922 году несколько месяцев, говорил среди своей паствы, что "теперь мой главный догмат: не сидеть в тюрьме". Согласитесь, читатель, что такой "главный догмат" не способен никого одушевить ни на какой подвиг; напротив, такая крайняя беспринципность может оттолкнуть от Церкви не только немощную душу, но даже просто сколько-нибудь честную и искреннюю.

Поэтому вместо энтузиазма, вместо церковного крестоношения мы и видим ныне на каждом шагу только клятвопреступление, измену и жалкое подражание современным изменникам св. Церкви – катаскопам. Еще недавно в одном советском учреждении разыгралась такая сцена. Приходит туда один немолодой гражданин и просит места рублей на пятьдесят. В качестве своей заслуги пред советской властью он приводил следующее соображение: "Я – бывший священник, публично снял сан и объявил о том в газете".

– Для чего же вы это сделали?

– Для того, чтобы получить место в гражданском ведомстве.

– И только за пятьдесят рублей?

– Да.

– Так если вы свою веру продаете за 50 рублей, то за сколько же копеек продадите нас?

Характерный разговор! И как часто ныне можно было слышать повествование о таких разговорах! Так, катаскопы из бывшего "Ведомства Православного Исповедания" развращают свою паству одним своим существованием!..

* * *

Но как же отличить подлинного епископа от подлинного катаскопа?

Этот вопрос очень важный! Ибо и епископы, и катаскопы одинаково носят рясы, у них в церкви "одинаковая служба"... Почти все "одинаково" для близорукого взора людей, незнакомых с церковною жизнию. На самом деле между епископом и катаскопом огромная разница, приблизительно такая же, как между живым существом и его чучелом, или как между подлинным священником и хулиганом, нарядившимся в церковное облачение.

Подлинный епископ совершенно немыслим вне своего церковного стада, вне своей духовной, церковной семьи. Он знает свою паству по имени, и паства знает голос его. Для него паства – это возлюбленные о Христе братья, которым он отдает свою душу, свое спасение. Для епископа церковного его паства – это его семья, с которою он связан органически и неразрывно. Он не может этою семьею "управлять"; семья эта не может своему епископу "подчиняться", ибо это слишком не "семейные" слова. Нет! Епископ в долгих "муках рождения", как некогда ап. Павел, "рождает" свою благодатную семью; эта семья "живет" в его сердце и питается его сердечной любовью. Истинный епископ опирается только на народ и знает только его церковные нужды.

Для катаскопа никакой семьи нет! Для катаскопа все это сентиментальные пустяки... Для него существуют только распоряжения начальства: для этого ему необходим начальственный "центр". Без "нентра" катаскоп не может жить, не может дышать. "Центр" ему нужен, как воздух: без "центра" он также немыслим, как "истинно-русские люди" были немыслимы без жандарма и истинно-русских оскорблений... Катаскоп должен по своей природе непременно кем-нибудь управлять, над кем-нибудь "господствовать", кого-то регистрировать, кому-то рапортовать, доносить, подносить, разносить и т<ак> д<алее> и т<ак> д<алее>. И при этом непременно пред кем-нибудь лакейничать и хоть немножко подличать...

Какое уж тут братство! Тут только господский оклик, молчание овец и их стрижка, стрижка и стрижка!..

Да-да! Между епископом и катаскопом – огромная разница! Между ними великая пропасть утвердися! Хотя у них по виду большое сходство, и кадят они как будто одинаково.

* * *

В заключение я должен извиниться пред читателем. В начале этой заметки обещал дать точный перевод слова "катаскоп". Но это для меня оказалось совершенно невозможным: я отыскивал греческий словарь и у сартов, и среди туркмен, и в других местах Средней Азии, и нигде этого словаря не нашел.

Поэтому могу только догадываться, что значит слово "катаскоп"; но моя догадка ни для кого не обязательна, тем более что читатель может оказаться еще догадливее меня...



Архив УФСБ РФ по Республике Татарстан. Д. 2-2527. Т. 1. Л. 236-243 об. Рукописный подлинник на тетрадных листах.



На обороте рукописи – запись владыки Андрея (Ухтомского): «Прошу дать прочитать отцу Алексею Дружинину и другим батюшкам, кто боится Божьего суда более, чем суда человеческого... Е. А.».



«Я хочу принадлежать только Св. Церкви...». Священномученик Андрей, архиепископ Уфимский: Труды, обращения, проповеди, письма, документы. Сост. И.И. Осипова, Л.Е. Сикорская. М., 2012. С. 360-372.



На главную