Взоры всего христіанскаго міра обращены нынѣ къ Голгофѣ, гдѣ раздается этотъ ужасный вопль Божественнаго Страдальца. Предстоя предъ ликомъ усопшаго Господа въ эти священныя минуты воспоминанія крестныхъ страданій Господа нашего Іисуса Христа, перенесемся и мы, братіе, къ Голгофѣ, постараемся, при свѣтѣ Божественнаго Откровенія, по возможности проникнуть и уразумѣть то, что совершается тамъ.

Изъ Евангельской исторіи о крестныхъ страданіяхъ Господа Іисуса Христа извѣстно, что Спаситель на крестѣ, среди смертныхъ мукъ, изрекъ семь изреченій, въ числѣ которыхъ было и вышеприведенное: Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставилъ? Хотя всѣ семь изреченій, выраженныхъ Господомъ со креста, свидѣтельствуютъ о Его безпредѣльной любви къ людямъ и о совершенномъ послушаніи Богу Отцу, но въ тоже время каждое изъ этихъ изреченій имѣетъ и свое собственное, глубокое значеніе какъ по отношенію къ страждущему на крестѣ Господу, такъ и по отношенію, въ частности, къ тѣмъ лицамъ, къ которымъ нѣкоторыя изъ этихъ семи изреченій обращены были Страждущимъ Господомъ со креста.

Сдѣлаемъ, слушатели-христіане, предметомъ настоящей нашей бесѣды вышеприведенное воззваніе со креста Спасителя нашего, постараемся, насколько возможно для нашего ограниченнаго разума, при свѣтѣ Божественнаго Откровенія, понять значеніе этого воззванія и уразумѣть смыслъ его, а паче всего вслушаемся въ сей вопль Спасителя нашего, вслушаемся не слухомъ внѣшняго уха нашего, а слухомъ сердца нашего. Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставилъ? Какая, братіе, бездна скорби слышится въ воплѣ семъ. Нельзя человѣку, не потерявшему образа и подобія Божія, слышать безъ содраганія этотъ вопль Божественннго Страдальца, въ которомъ казалась даже Его божественная человѣчность изнемогшею подъ тяжестью бремени, возложеннаго на Нее. Но что же заставило Того, о которомъ еще ветхозавѣтный пророкъ говорилъ: не преречетъ, не возопіеть, ниже услышитъ кто на разпутіяхъ гласа его (Матѳ. 12, 19, ср. Исаіи 42, 2), испускать столь сильный вопль, въ которомъ слышится такая бездна скорби, что о Немъ безъ содраганія, состраданія и слезъ невозможно даже и подумать? Не тѣлесныя ли страданія Спасителя были причиною этого ужаснаго Его вопля? Безъ сомнѣнія, каждому христіанину извѣстно, что Спаситель врагами своими осужденъ былъ на крестную казнь, самую ужаснѣйшую, самую позорную изъ всѣхъ видовъ казней, существовавшихъ у древнихъ народовъ, прежде всего по невыразимой тяжести тѣлесныхъ страданій, соединенныхъ съ нею.

И дѣйствительно крестная казнь сопровождалась такими сильными тѣлесными страданіями, которыя невозможно и представить; она заключала въ себѣ все, что только мука и смерть могутъ имѣть ужаснаго и нестерпимаго: осужденный испытывалъ головокруженіе, судороги, лихорадочное состояніе, гнойныя раны, постоянно увеличивающіяся отъ гвоздей на рукахъ и ногахъ. Неестественное положеніе тѣла на крестѣ дѣлало каждое движеніе его нестерпимо мучительнымъ; воспаленныя вены и разодранныя жилы подергивались непрестанною, нестерпимою болью; зіяющія раны постепенно заражались антоновымъ огнемъ, артеріи, особенно въ головѣ и желудкѣ, крайне надувались и напрягались отъ переполненія кровью. Ко всѣмъ этимъ, постепенно усиливавшимся страданіямъ присоединялась, едва ли не самая худшая изъ всѣхъ этихъ мукъ, нестерпимая, жгучая, мучительная жажда. Всѣ эти страданія усиливались, во 1-хъ, продолжительностію ихъ (осужденные висѣли на крестѣ въ продолженіе нѣсколькихъ часовъ, а иногда и цѣлыхъ сутокъ), во 2-хъ, сохраненіемъ сознанія, по крайней мѣрѣ до той степени, на которой осужденный могъ чувствовать всю тяжесть своихъ ужасныхъ страданій, до самаго конца, до момента наступленія смерти.

Соединеніе всѣхъ этихъ мученій производило такое сильное страданіе, что распятые съ нетерпѣніемъ ожидали смерти, какъ безцѣннаго для нихъ дара, нерѣдко прося и умоляя исполнителей казни лишить ихъ скорѣе жизни.

Поэтому, чтобы сколько-нибудь уменьшить невыносимыя крестныя страданія, у евреевъ существовалъ обычай, обнаруживавшій нѣкоторую сострадательность и человѣчность и состоявшій въ томъ, что осужденному на крестную казнь немедленно, послѣ совершенія казни, или вѣрнѣе сказать пригвожденія ко кресту, давался напитокъ, называемый Евангелистами оцетъ, состоявшій изъ смѣшенія неизвѣстныхъ намъ составныхъ частей, но имѣвшій свойство одуряющее и притупляющее сознаніе и отуманивавшее умъ, чѣмъ притуплялась въ значителъиой степени чувствительность въ страдавшемъ къ этой медленной и ужасной мукѣ. Этотъ напитокъ былъ предложенъ и Спасителю тотчасъ же по пригвожденіи Его ко кресту, но Онъ не принялъ его (Матѳ. 27, 34; Марк. 15, 23; Лук. 23, 36), чѣмъ ясно показалъ, что Онъ не хочетъ, подобно другимъ осужденнымъ, никакими искусственными мѣрами ослаблять своихъ ужасныхъ крестныхъ страданій, а хочетъ испить ихъ во всемъ ихъ ужасѣ. Величіе этого отказа Спасителя и невыразимая тяжесть тѣлесныхъ страданій Его для насъ станутъ еще понятнѣе, если мы припомнимъ, что предшествовало имъ. Заплеваніе, заушеніе, возложеніе терноваго вѣнца на главу, біеніе тростію по главѣ, побои, троекратное бичеваніе, отъ котораго все пречистое тѣло Спасителя покрыто было кровавыми язвами, затѣмъ несеніе креста, раздѣваніе съ разрывомъ ранъ, просверленіе и пригвожденіе рукъ и ногъ ко кресту и поднятіе вмѣстѣ съ тѣломъ креста.

И послѣ всѣхъ этихъ истязаній и поруганій, Спаситель долженъ былъ въ продолженіи цѣлыхъ еще шести часовъ выносить нестерпимыя страданія на крестѣ, ничѣмъ не облегченныя для Него, даже такими средствами, которыя были въ обычаѣ того жестокаго времени и считались дозволенными по отношенію къ осужденнымъ на крестную казнь. Что претерпѣлъ Господь нашъ Іисусъ Христосъ за насъ и за наше спасеніе, вися въ продолженіи этихъ шести часовъ на крестѣ, умъ человѣческій не можетъ понять, а слово безсильно выразить. Всю глубину и силу ихъ извѣдалъ только Самъ Страждущій Спаситель міра, благоволившій по безпредѣльной любви своей къ роду человѣческому вкусить ихъ. Поэтому, благочестивые слушатели, не станемъ въ эти священныя минуты напрасно напрягать свой умъ, чтобы понять и уразумѣть то, что превышаетъ предѣлы нашего разума, но примемъ съ благоговѣйною вѣрою то, насколько Самому Господу, устами своего пророка Давида, благоугодно было открыть людямъ о безпредѣльной тяжести, глубинѣ и силѣ своихъ тѣлесныхъ страданій на крестѣ. Вотъ это откровеніе: Я пролился, какъ вода, всѣ кости Мои разсыпались, сердце Мое сдѣлалось, какъ воскъ, растаяло посреди внутренности. Сила Моя изсохла, какъ черепокъ, языкъ Мой прильпнулъ къ гортани Моей и Ты свелъ Меня къ персти смертной. Ибо псы окружили Меня; скопище злыхъ обступило Меня; пронзили руки Мои и ноги Мои. Можно было бы перечесть всѣ кости Мои. А они смотрятъ, и дѣлаютъ изъ Меня зрѣлище (Псал. 21, 15-18).

Кто изъ насъ, благочестивыя слушатели, читая слова сіи благовдохновениаго Псалмопѣвца, не объемлется глубочайшимъ и благочестивымъ трепетомъ, при одной мысли о тѣхъ невыразимыхъ мукахъ и страданіяхъ, которыя претерпѣлъ за насъ, людей, Господь нашъ Іисусъ Христосъ, Который устами другаго пророка Самъ о Своихъ страданіяхъ говоритъ: всѣ приходящіе путемъ! взгляните и посмотрите, есть-ли болѣзнь какъ Моя болѣзнь, какая постигла Меня – (Плачъ Іер. 1, 12), указуя тѣмъ, что Его крестныя страданія не только не сравнимы съ нашими страданіями, но и не доступны даже нашему разумѣнію во всей ихъ силѣ и глубочайшей тяжести, поднять которую оказалось по силамъ Одному только Ему, – истинному Богочеловѣку. Но какъ ни велики, какъ невыразимо тяжелы ни были тѣлесныя страданія Спасителя нашего на крестѣ, однако, если бы страданія Его на крестѣ ограничилась только ими, то они никогда не исторгли-бы изъ груди Его того ужаснаго вопля, какой испустилъ Онъ со креста: Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставилъ? (Матѳ. 27, 46). Почему такъ, спросите? Потому, отвѣчаемъ, что невыразимой тяжести крестныхъ страданій Спасителя противостояла непостижимая сила Его божественнаго терпѣнія, предвидя которое въ Немъ, еще ветхозавѣтный Евангелистъ, пророкъ Исаія именовалъ Его мужемъ, «вѣдущимъ терпѣти болѣзнь» – (Исаіи 53, 3).

Потому отвѣчаемъ, что вся жизнь Его, отъ виѳлеемской пещеры до Голгофы, была жизнію терпѣнія, которое во всемъ своемъ величіи и непостижимой силѣ проявилось въ послѣднюю ночь и послѣдній день Его земной жизни, когда на Него обрушились всевозможныя страданія съ самою ужасною силою, когда Онъ, какъ увидимъ дальше, безъ ропота, безъ укора, но даже съ молитвою за своихъ враговъ – истязателей, вынесъ все, что только могла изобрѣсти противъ Него злоба человѣческая и сатанинская. Но если тѣлесныя страданія Спасителя, при всей ихъ невыразимой тяжести, не могли побѣдить Его непостижимаго терпѣнія, то не душевныя-ли страданія Его своею тяжестію могли поколебать, хотя только на одно мгновеніе, непостижимую силу Его терпѣнія и не подъ бременемъ-ли ихъ Онъ взывалъ со креста къ Отцу Своему Небесному: Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставилъ?

Нужно-ли говорить вамъ, благочестивыя слушатели, о томъ, что душевныя страданія, особенно для людей съ нѣжнымъ, чувствительнымъ сердцемъ и возвышеннымъ благороднымъ характеромъ, бываютъ гораздо тяжелѣе страданій тѣлесныхъ. Кому неизвѣстно, какъ сильно огорчаютъ насъ преслѣдованія, насмѣшки, издѣвательства, клеветы со стороны ближнихъ, какія сильныя сердечныя раны причиняютъ намъ враждебное расположеніе другихъ, ихъ ненависть, злорадство и зложелательство. Какъ обоюдуострый мечъ проникаетъ въ душу нашу, когда облагодѣтельствованные нами оказываются неблагодарными, обращаютъ полученное ими добро во зло и за добро отплачиваютъ зломъ. Душевныя страданія наши еще болѣе увеличиваются, когда все вышеуказанное мы переносимъ отъ самыхъ близкихъ къ намъ людей: сыновей, дочерей, братьевъ и сестеръ. О, какъ много горя и душевныхъ страданій причиняютъ люди людямъ, особенно лучшимъ, и какъ часто для людей внутренній крестъ бываетъ гораздо тяжелѣе внѣшняго.

Такъ бываетъ въ жизни людей, такъ было въ жизни и Спасителя нашего, съ тою только разницею, что возложенный Имъ на Себя внутренній крестъ былъ несравненно тяжелѣе всѣхъ, вмѣстѣ взятыхъ, внутреннихъ крестовъ нашихъ. Въ жизни своей отдѣльному человѣку почти никогда не приходится нести заразъ всѣ перечисленные виды внутреннихъ крестовъ, а только одинъ или нѣкоторые изъ нихъ; большею же частію люди, по свойственной имъ немощи, считаютъ внутренними крестами то, что на самомъ дѣлѣ не составляетъ ихъ, какъ напримѣръ, имущественныя потери, разнаго рода лишенія, недостотокъ денегъ, затрудненія и т. п. Господу же нашему и Спасителю, несшему свой внутренній, тяжелый крестъ во всю свою жизнь, въ послѣднюю ночь и послѣдній день земной своей жизни пришлось вынести всѣ виды душевныхъ страданій, мукъ и терзаній въ самомъ наихудшемъ, чудовищномъ ихъ сочетаніи.

Припомнимъ, братіе, здѣсь предъ ликомъ Усопшаго Господа, хоть вкратцѣ тѣ душевныя страданія, муки и терзанія, какія Спасителю нашему угодно было вынести ради нашего спасенія, во время крестныхъ своихъ страданій. Онъ преданъ былъ въ руки враговъ своихъ своимъ ученикомъ и другомъ. Если намъ кажется больно и горько, когда насъ преслѣдуютъ враги, замышляютъ намъ погибель, то во сколько кратъ бываетъ для насъ больнѣе и мучительнѣе, если тоже самое дѣлаютъ по отношенію къ намъ наши друзья. Онъ виситъ на крестѣ, покинутый своими учениками, и это послѣ того, когда одинъ изъ сихъ учениковъ, любимый Спасителемъ, незадолго до сего клялся Ему въ своей неизмѣнной преданности и готовности слѣдовать за Нимъ всюду, даже въ темницу и на смерть. О, какъ горько должна была отозваться въ любвеобильномъ и нѣжнѣйшемъ сердцѣ Спасителя эта измѣна Ему со стороны самыхъ близкихъ Ему людей въ такія горестныя для Него минуты! Еще горестнѣе, еще мучительнѣе должна была отозваться въ Его любвеобильномъ сердцѣ скорбь стоящей у креста Его матери и смотрящей на Него – умирающаго, сопричтеннаго къ преступникамъ. Нужно-ли говорить о томъ, какія душевныя страданія, муки и терзанія вынесъ Спасптель отъ Своихъ враговъ въ послѣднюю ночь и послѣдній день Своей земной жизни. Вспомнимъ Его скорбное томленіе и моленіе до кроваваго пота въ саду Геѳсиманскомъ, когда Онъ въ смертельной истомѣ душевныхъ мукъ говорилъ Своимъ ученикамъ: «душа Моя скорбитъ смертельно», вспомнимъ взятіе Его въ этомъ саду стражею іудейскою, вышедшею на Него съ оружіемъ въ рукахъ, какъ на разбойника и злодѣя; вспомнимъ пребываніе Его въ домахъ богоненавистныхъ первосвященниковъ іудейскихъ – Анны и Каіафы – и то, какія оскорбленія претерпѣлъ Онъ тамъ; вспомнимъ позорное, постыдное обращеніе съ Нимъ хитраго и коварнаго Ирода, судъ, жестокое обращеніе съ Нимъ Пилата, насмѣшки и издѣвательство надъ Нимъ грубыхъ и безчеловѣчныхъ римскихъ воиновъ и рабовъ Пилата, возложеніе на главу Его терноваго вѣнца, предпочтеніе Ему, святѣйшему и невиннѣйшему, разбойника Вараввы, позорное, публичное шествіе по улицамъ Іерусалима предъ праздникомъ Пасхи, когда въ городѣ бывало самое наибольшее стеченіе народа, распятіе на крестѣ посреди двухъ разбойниковъ, надпись на крестѣ: «Царь Іудейскій» – престоломъ Котораго былъ крестъ и короной терновый вѣнецъ. А какое возмутительное зрѣлище происходило около креста страждущаго Спасителя! Большинство народа, повидимому, молча стояло и смотрѣло на кресты, но нѣкоторые изъ проходившихъ мимо креста, быть можетъ, нѣкоторые изъ лжесвидѣтелей и другихъ злоумышленниковъ предшествовавшей ночи злословили Спасителя и, кивая своими головами, издѣвались надъ Нимъ въ оскорбительныхъ возгласахъ: э! разрушающій храмъ и въ три дня созидающій! Спаси Себя Самого и сойди со креста – (Марк. 15, 29, 30), издѣваясь этимъ надъ Его всемогуществомъ. И сами первосвященники, книжники и старѣйшины іудейскіе, еще менѣе сострадательные, чѣмъ народная масса, не стыдились срамить своихъ сѣдыхъ волосъ и сана, присоединяя свои издѣвательства къ издѣвательствамъ лжесвидѣтелей и злоумышленниковъ. Они издѣвались надъ Его чудотворною силою, ибо говорили: «другихъ спасалъ, а Себя Самого не можетъ спасти. Если Онъ Царь Израилевъ, пусть теперь сойдетъ со креста, и увѣруемъ въ Него» (Матѳ. 27, 42). Они издѣвались и надъ упованіемъ Спасителя на Бога, ибо въ ослѣпленіи своемъ думали, что Богъ отвергнулъ Его, а потому говорили: Онъ уповалъ на Бога; пустъ теперь избавитъ Его, если Онъ угоденъ Ему. Ибо сказалъ Онъ: Я Божій Сынъ – (Матѳ. 27, 43). Заразясь примѣромъ этихъ безстыдныхъ іерарховъ и «разбойники, распятые съ Нимъ, поносили Его» (Матѳ. 27, 44), и даже римскіе воины забавлялись надъ Умирающимъ Страдальцемъ, подносили къ Его воспаленнымъ устамъ, губку, наполненную уксусомъ, и вторили насмѣшкамъ безстыдныхъ іерарховъ іудейскихъ надъ безсиліемъ Его (Матѳ. 27, 48, 49).

Слушатели христіане! Всякому извѣстно, что состраданіе и сочувствіе другихъ служатъ цѣлительнымъ бальзамомъ для нашихъ душевныхъ ранъ, поддерживая въ насъ мужество и терпѣніе въ перенесеніе постигающихъ насъ бѣдъ и скорбей. Не было, кажется, примѣра, чтобы человѣкъ при постигшемъ его какомъ-либо горѣ, или обрушившемся на него несчастій, ни въ комъ не встрѣтилъ-бы сочувствія. Даже преступниковъ и закоренѣлыхъ злодѣевъ съ соболѣзнованіемъ провожаютъ на мѣсто казни и при видѣ предстоящей преступнику кары въ зрителяхъ умолкаютъ всякія непріязненныя чувства. Вокругъ же креста Спасителя, Святѣйшаго, Праведнѣйшаго и Краснѣйшаго добротою паче всѣхъ человѣкъ, раздавались только голоса богохульства, проклятія и злобы. Не слышалъ онъ ни одного выраженія благодарности, состраданія, сожалѣнія или любви. Низость, лживость, коварство, клевета, звѣрство, изступленіе и злоба – вотъ что окружало Спасителя въ послѣдніе часы Его земной жизни; такой грязный потокъ протекалъ подъ подножіемъ креста предъ меркнувшимъ взоромъ Спасителя. Туда, на Голгофу, какъ-бы цѣлый океанъ униженія и поруганія излилъ свои воды, дабы уничижить Спасителя. Зрѣлище это было поистинѣ ужасное, подобнаго которому не было и не будетъ до скончанія вѣка сего, которому даже – «небеса», какъ говорилъ пророкъ Божій, подивились, содрогнулись и ужаснулись (Іер. 2, 12). Такъ велики, тяжелы и невыразимо ужасны были душевныя страданія Спасителя нашего въ послѣдніе моменты земной Его жизни. Поистинѣ только одинъ Онъ можетъ сказать устами своего пророка о тяжести Своихъ душевныхъ страданій: поношеніе сокрушило сердце мое, и я изнемогъ; ждалъ состраданія, но нѣтъ его, – утѣшителей, но не нахожу (Псал. 68, 21).

Судя по естественному человѣческому разуму, тяжесть такихъ невыразимо ужасныхъ страданій всякаго человѣка могла бы привести къ двумъ послѣдствіямъ: или къ ожесточенію сердца противъ враговъ или къ унынію и отчаянію, на что есть не мало примѣровъ изъ жизни осужденныхъ на крестную казнь: одни изъ этихъ несчастныхъ неистовствовали и проклинали со крести своихъ мучителей, плевали на своихъ враговъ; другіе съ унизительными просьбами умоляли о состраданіи. Но Сынъ Божій, Спаситель міра, среди многочисленнаго хора издѣвательствъ надъ Нимъ, вися на крестѣ въ страшныхъ мукахъ, въ продолженіи большей части времени Своихъ крестныхъ страданій безмолствовалъ, а если изъ Его устъ и исходили какія слова, то это были слова молитвы за Своихъ враговъ, слова благословенія и ободренія: Отче! прости имъ, ибо не знаютъ, что дѣлаютъ (Лук. 23, 34). Онъ, будучи злословимъ, не злословилъ взаимно, страдая, не угрожалъ (1 Петр. 2, 23).

Вотъ какія слова исходили изъ устъ Страждущаго Спасителя нашего. Значитъ, и душевныя страданія Спасителя, при всей ихъ невыразимой тяжести, не могли, подобно тѣлеснымъ страданіямъ Его, вырвать изъ груди его столь сильнаго, полнаго скорби и изнеможенія, вопля: Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставилъ? – (Матѳ. 27, 46). Нѣтъ, слушатели, въ крестныхъ страданіяхъ Спасителя нашего было нѣчто несравненно большее, несравненно высшее самыхъ лютыхъ тѣлесныхъ страданій и самыхъ ужасныхъ душевныхъ мукъ, какія могла только причинить Ему вся сила злобы человѣческой и сатанинской; въ страданіяхъ Спасителя было нѣчто такое, о чемъ мы можемъ только гадать, но полнаго значенія котораго никогда не понять человѣку. Тайна глубочайшихъ, сверхъестественныхъ страданій Спасителя заключается въ добровольномъ принятіи имъ на Себя вины за всѣ грѣхи и беззаконія рода человѣческаго, а сила ихъ – въ тѣхъ ужасныхъ послѣдстіяхъ, какія влечетъ за собою грѣхъ. Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставилъ? Это былъ вопль души, подавленной тяжестію грѣховъ всего міра; это было нѣчто гораздо смертельнѣе самой смерти.

Сознаешь-ли ты, слушатель – христіанинъ, въ эти священныя минуты воспоминанія крестныхъ страданій твоего Спасителя, сознаешь-ли ты, какъ могущественна и ужасно была сила зла въ Божьемъ мірѣ, когда оказалась нужда въ такой безконечной жертвѣ? Чувствуешь-ли ту крѣпкую, крѣпче самой смерти, любовь къ тебѣ Сына Божія и Спасителя Твоего, благоволившаго добровольно вкусить муки крестныя, дабы освободить тебя отъ ада? Видишь-ли, взирая на эти муки Спасителя твоего, куда ведутъ тебя твоя безпечность и твое нерадѣніе о своемъ спасеніи? Если сознаешь бепредѣльность жертвы, принесенной Спасителемъ за твои грѣхи и беззаконія, если чувствуешь безпредѣльную любовь Его къ себѣ, то проникнись и самъ кь нему глубочайшею любовію, отъ которой, по слову Апостола, ничто не могло-бы отлучить тебя: ни скорбь, или тѣснота, или мечъ. Ни смерть, ни жизнь, ни начала, ни силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь (Римл. 8, 35, 38 и 39).

Если же ты не хочешь сознать безпредѣльности принесенной за твои беззаконія жертвы, если жестокое, сердце твое не смягчается крѣпкою къ тебѣ любовію Спасителя твоего, то выслушай у гроба Спасителя твоего грозный приговоръ себѣ: «аще кто не любитъ Господа Іисуса, да будетъ проклятъ» (1 Кор. 16, 22). Слишкомъ грозенъ приговоръ, скажешь. Но безконечна и безпредѣльна жертва, отвергаемая и попираемая тобой.

Итакъ, братіе, только здѣсь, у подножія креста Христова мы можемъ обрѣсти, если захотимъ, и спасеніе свое, и осужденіе: спасеніе – усвоеніемъ крестныхъ заслугъ Спасителя нашего, а наипаче крѣпкою любовію къ Нему, и ближнимъ которую Онъ заповѣдалъ намъ, осужденіе – безпечностію и нерадѣніемъ о своемъ спасеніи. –

Аминь!

Протоіерей Василій Успенскій.

«Вятскія Епархіальныя Вѣдомости». 1899. № 8. Отд. Неофф. С. 384-395.