На торжественномъ собраніи въ честь Св. Равноапостольнаго Великаго Князя Владиміра въ Бѣлградѣ 15/28 іюля 1929 года владыка Антоній сказалъ слѣдующее[1]:

«Лѣтописное сказаніе о крещеніи Руси представляетъ событіе столь мирнымъ, столь необычно дружнымъ, что возбуждаетъ сомнѣнія скептиковъ въ дѣйствительномъ соотвѣтствіи сказанія совершившимся великимъ событіемъ крещенія Россіи.

Современйый европеецъ не можетъ понять никакого значительнаго событія безъ предварительной и продолжительной борьбы партій, не можетъ понять того сыновняго послушанія своему любимому князю, которымъ достигнуто было это великое дѣло.

Чтобы нѣсколько приблизить къ нашему сознанію несомнѣнно дѣйствительное описанное лѣтописцемъ событіе, прошу обратить вниманіе на то: 1) что русскій народъ взираетъ и взиралъ на носителя верховной власти не столько какъ на главнаго командира, сколько какъ на родного отца. Такого взгляда на себя Св. Владиміръ заслужилъ еще до крещенія своего, а послѣ крещенія и того нравственнаго возрожденія, о которомъ свидѣтельствуетъ исторія, онъ своей любовью къ людямъ и своимъ свѣтлымъ христіанскимъ оптимизмомъ заслужилъ и окончательно закрѣпилъ за собой такое отношеніе къ себѣ народа, при которомъ послушаніе власти было въ народѣ добровольнымъ и радостнымъ.

Въ силу этого и церковныя пѣснопѣнія и народныя былины, создавшіяся вокругъ этой великой личности, называютъ его «Отцомъ Россіи», а затѣмъ закрѣпили такое наименованіе и за всѣми послѣдующими царями, прилагая къ нимъ тотъ же эпитетъ, который приличествуетъ служителямъ Христовымъ: батюшка-царь, царь-батюшка. Не знаю, имѣютъ ли подобное сочетаніе по отношенію къ своимъ государямъ – прочіе народы.

Сочетаніе верховной власти и нравственнаго авторитета, скажу болѣе, сыновней любви – это свойство чисто русской жизни, русскаго народа.

Вотъ въ чемъ я окончательно убѣдился изъ одного случая въ моей пастырской практикѣ въ инородческомъ краѣ Уфимской губерніи, гдѣ мнѣ пришлось архіерействовать два года, послѣ 5-лѣтняго пребыванія въ инородческой Казани.

На р. Камѣ, въ Уфимской губерніи, въ большомъ селѣ Березовка находится народная святын – древняя церковь Св. Николая, куда сходятся многочисленные богомольцы: русскіе крещеные черемисы и едва ли не менѣе многочисленные черемисы некрещенные. Вотъ тамъ-то, сидя подъ открытымъ небомъ и окруженный толпою некрещенныхъ черемисовъ, въ бытовомъ смыслѣ уже обрусѣвшихъ, я велъ съ ними довольно продолжительную бесѣду. Они были по душѣ добрыми христіанами, т. е. трезвыми, честными и трудолюбивыми, но все-таки принять Св. Крещеніе и отречься отъ своихъ прежнихъ боговъ, которыхъ они уже считали злыми и мстительными, они не рѣшались. А когда я началъ имъ раскрывать ихъ уже наличную близость къ Христовой вѣрѣ и къ Христовымъ заповѣдямъ, когда я спросилъ ихъ, почему вы не поклоняетесь Тому, Кому поклонялся чтимый вами Св. Николай, т. е. истинному Богу Христу Спасителю, то они замялись, недоумѣвали, какъ объяснить свою нерѣшительность и, наконецъ, заявили: «вотъ, если бы Царь пришелъ къ намъ и приказалъ креститься, то мы сейчасъ бы стали христіанами и пожалуй лучшими, чѣмъ сами русскіе».

Однимъ словомъ, они какъ бы напрашивались на повтореніе событій 988 года.

Правда, единодушное послушаніе Равноапостольному Владиміру обусловливалось личной привязанностью къ нему Кіевскаго народа, но такую же привязанность теперь въ эпоху грамотности и газетъ, имѣетъ русскій народъ къ своимъ православнымъ царямъ и, конечно, какъ и тѣ 100 тыс. черемисовъ, которые проживаютъ въ Уфимской губерніи, такъ и весь русскій народъ точно также отозвался бы на царскій призывъ, какъ и Кіевляне 10-го вѣка. Итакъ, нѣтъ никакого основанія къ скептическому отношенію къ лѣтописному повѣствованію о Крещеніи Руси. Не менѣе основаній есть къ тому, чтобы повторять нелѣпое заявленіе многихъ историковъ и неисториковъ о томъ, будто Христова вѣра была принята русскимъ народомъ только внѣшнимъ образомъ и изъ ея содержанія былъ усвоенъ только ритуалъ, а не нравственное ученіе Евангелія. Глупѣе подобнаго утвержденія я ничего не слыхалъ. Напротивъ, удивительную загадку представляетъ собой тотъ историческій фактъ, что и самъ кн. Владиміръ и весь русскій народъ постигли и воплотили въ жизнь нравственную сторону Евангельскаго ученія, при чемъ они поняли и восприняли радостную сторону Православія, сохранивъ, конечно, его аскетизмъ. Выразителемъ русскаго религіознаго сознанія были первые Кіево-Печерскіе монахи. Между прочимъ, среди гробницъ Кіево-Печерской Лавры имѣется гробница вдвое большая по размѣрамъ остальныхъ гробницъ, на которой была надпись: «Преподобный Илья Муромецъ». Позднѣйшіе монахи къ сожалѣнію стерли эту надпись, полагая неудобнымъ былиннаго героя сохранять со святыми, я же думаю, что въ этой гробницѣ покоится дѣйствительный Илья Муромецъ, воспѣтый въ былинахъ, герой и подвижникъ русскаго народа.

Увы, не то теперь дѣлается на Святой Руси. Теперь многіе русскіе называютъ себя безбожниками. Это ужасно. Лучше, если бы они были магометанами, іудеями или даже язычниками, поклоняющимися Перуну. Быть безбожникомъ это значитъ отказаться отъ различенія добра и зла, это значитъ упразднить свою совѣсть.

Но эти безбожники, насажденные іудеями-атеистами, не выражаютъ собой истинныхъ стремленій русскаго народа. Его благочестіе, воспріятое при Кн. Владимірѣ, остается неистребимымъ. Сколько бы большевики не закрывали храмовъ, сколько бы не выбрасывали св. мощей, о чемъ мы предсказывали еще 25 лѣтъ тому назадъ2, – истребить народное благочестіе въ Россіи невозможно.

На всемъ протяженіи человѣческой исторіи ни однимъ народомъ Христова вѣра не была принята такъ глубоко и радостно, какъ русскимъ народомъ и это спасетъ его для того, чтобы еще существовало на землѣ царство Божіе».

Жизнеописаніе блаженнѣйшаго Антонія, митрополита Кіевскаго и Галицкаго. Томъ IX. Нью Іоркъ 1962. С. 23-26.

[1] «Царскій Вѣстникъ» № 51-ый 1929 года.

[2] Имеетя ввиду Его Слово о Страшномъ Судѣ и современныхъ событіяхъ, произнесенное въ Исаакіевскомъ соборѣ 20-го февраля 1905 г.