Явление преп. Петру Афонскому демона в образе ангела-архистратига, который хотел убедить святого вернуться в мир.

Некоторые комментарии к истории «афонской смуты» 1910-1913 гг.,а также ереси «имяславия» (точнее, «именобожничества»), зародившейся по этому поводу в богословских спорах русских религиозных философов об Имени Божием. – Ред.

Настоящий доклад является обзором важнейших архивных находок и ряда публикаций автора о событиях церковной смуты, возникшей в среде русской монашеской братии на Святой Горе Афонской в 1910-1913 гг., в результате обсуждения дореволюционных изданий книги о. Илариона (Домрачева) «На горах Кавказа»[1].

Первое из этих изданий, по своему содержанию, является почти дословным пересказом полузабытого ныне сочинения свт. Игнатия (Брянчанинова) «О молитве Иисусовой»[2].

Распространение издания 1907 г. прошло при всеобщем одобрении его русской православной общественности того времени, включая первую положительную аннотацию рецензию в юбилейном номере журнала «Русский инок» за 1910 г., издаваемом тогда в Волынской епархии РПЦ под омофором архиепископа Антония (Храповицкого). Однако, ко времени выхода второго издания появилась первая рукописная критическая рецензия афонского инока Хрисанфа, которого публично поддержал находившийся тогда в научной археографической экспедиции на Св. Афоне академик богословия о. Алексий (Киреевский). Эту отрицательную рецензию знал только весьма узкий круг афонских монахов и первая публикация ее в «Русском иноке» была задержана по разным причинам вплоть до 1912 г.

В третьем издании этой книги в Успенской Киево-Печерской Лавре большое смущение читателей вызвали спорные толкования учения некоторых свв. Отцов Православия о почитании Имени Божия через молитву Иисус Христову, помещенные в новых дополнительных комментариях. Как известно уважаемой аудитории, цель многократного чтения молитвы Иисусовой для последователей исихазма - достижение душевного спокойствия и единения с Господом нашим Иисусом Христом. Однако, трагические события «афонской смуты» говорят о прямо противоположных результатах обращения к этой душеспасительной молитве – малограмотные «вожди» спорщиков при поддержке полных «простецов» из числа русских афонских монахов возомнили себя «богословами», придумавшими «новый догмат», и, обуреваемые злобой и мятежным духом, противопоставили свое не каноничное и еретическое мнение всем решениям священноначалия и богословов Константинопольской патриархии, а также специальной комиссии Святейшего Правительствующего Синода Российской Империи.

Данный монашеский спор, активно разгоревшийся на виду у всего Восточного православного мира осенью 1912 – весной 1913 гг. , сопровождался потоком оскорбительных посланий и обвинений русских афонских монахов адрес высшего священноначалия Афонского Кинота и Синодов в Константинополе и в С-Петербурге. Из протоколов полицейских допросов в Одессе теперь уже доподлинно известно, что споры монахов на этих общих братских собраниях нередко перерастали в жестокие драки с нанесением друг другу тяжелых ран и увечий. Как в конце-концов выяснилось на самом деле, что за абсурдными аргументами споров невежественных сторонников «имяславия» скрывалась (под прикрытием борьбы за «чистоту» догматов Св.Православия) заурядная простецкая мужицкая корысть, выражавшаяся не только в захвате денежной кассы Св. Пантелеймонова монастыря и Ильинского скита, но и в желании получать долю от всех доходов русских монастырей и скитов Святой Горы Афонской.

Главное сомнительное «богословское умозаключение», первоначально провозглашенное от имени о. Илариона, состояло в том, что «Имя Господа Иисуса Христа есть Сам Он – Господь Бог. В имени Божием присутствует Сам Бог – всем Своим Существом и всеми Своим бесконечными свойствами». Данное «толкование», возведенное на мятежных монашеских собраниях в «догмат» малограмотной группой русского афонского монашества, первоначально было принято примерно четвертой частью из приблизительно 6 тыс. русских афонских насельников, т.е. порядка 1,5 тыс. иноков. Затем, увещеваниями представителями Правительствующего Синода Российской Империи непосредственно на Св. Афоне число этих мятежных монахов сократилось до 823 душ, которые и были вывезены в Одессу для досудебного расследования. Часть монахов при отправке на пристань вела себя крайне буйно и получили незначительные ушибы и раны, но вопреки газетным домыслам, каких-либо избиений их вплоть до смерти солдатами конвойной команды 50-го Белостокского пехотного полка не могло быть тогда допущено. Судовые врачи составили протоколы медицинского освидетельствования на каждого из монахов, в которых зафиксировали все их телесные повреждения, полученные ими где-либо на момент погрузки на пароходы «Херсон» и «Чихачев»[3].

Правда, один смертельный случай все же тогда произошел,- во время морского путешествия отошел ко Господу не от побоев, а от дряхлости монах старше 90-та лет.

Следователи Приморского отделения Одесской полиции уточняли обстоятельства прибытия на Св. Афон каждого из «имяславцев», выявив среди них 8 беглых матросов с броненосца «Князь Потемкин Таврический», скрывавшихся там от полиции за участие в вооруженном мятеже на корабле в 1905 г. Увещеваниями членами комиссии Правительствующего Синода удалось добиться покаяний у большей части этих монахов , а некоторые даже согласились считать себя мирянами (так как в России после 1830-х гг. не признавался монашеский сан, принятый за границей). Все они спокойно разъехались по местам своего прежнего жительства с немалыми суммами проездных и прожиточных на первое время денег, полученных от полиции. Только лишь 25 монахов, отказавшихся изменить свое понимание «имяславия», были отправлены в Синодальную Контору г. Москвы для дальнейших увещеваний в комиссии Преосвященного Анастасия (Грибановского) епископа Серпуховского. Документально известно, что там все они покаялись и дали расписку в признании святоотеческого понимания спасительной силы Иисусовой молитвы. В Московскую комиссию не явился тогда один лишь игумен о. Давид (Мухранов).

Однако, проживавший в С-Петербурге после отъезда со Св. Горы Афонской в январе 1913 г. о. Антоний (Булатович) сумел повлиять на своих бывших единомышленников и 11 из них (из 25-ти монахов) вскоре заявили об отказе в своих покаяниях. Как известно, в связи с началом 1-й Мировой войны, всем раскаявшимся 14 монахам-имяславцам, пожелавшим отправиться на фронт, в санитарные отряды Русской Императорской армии, Митрополит Макарий (Невский) временно разрешил пастырское служение на время пребывания в Действующей армии до окончания боевых действий. Остальные монахи, из числа 11-ти последователей о. Антония (Булатовича), получили всего лишь право на посещение православных богослужений.

Документы военных архивов утверждают, что о.Антоний (Булатович) был священником 16-й Туркестанской ополченческой бригады, воевавшей, скорее всего, на Кавказском фронте. В боевых условиях в нем вновь проснулся дух гусарского офицера, - он получил две боевые награды за то, что в критические моменты подымал бойцов в атаки на противника. Однако, по причине резкого ухудшения он был вскоре признан негодным для прохождения военной службы. Вслед за о. Антонием (Булатовичем), все 14 монахов вскоре вернулись в Петроград, а лево-радикальная печать поспешила объявить их поступок прежней приверженностью к «имяславию».

Не вдаваясь в некоторые подробности, рассмотрим хронологию основных событий этого явно еретического движения. Часть историков ошибочно считают датой зарождения ереси «имяславия» год первого выхода в свет книги иером. о. Иллариона (Домрачева) «На горах Кавказа» в 1907 г. Однако, реальная история этого издания оказалась куда более сложной. За исключением критических замечаний о. Хрисанфа и о. Алексия (Киреевского), появившихся в церковной печати только в конце 1912 г., богословский спор об Имени Божиим и беспорядки «афонской смуты», породившие движение «имяславия», начались только после выхода в свет 3-го издания этой книги Киево-Печерской Лаврой в 1912 г. Характерно, что основные нарекания к этому киевскому изданию вызвали дополнения, которые появились в книге без согласия ее автора. Другими словами, издательство Киево-Печерской Лавры, выкупив авторские права у о.Илариона (Домрачева), внесло в общее содержание 3-го издания книги свои дополнения, не удосужившись предупредить об этом самого автора. В том факте, что все эти три издания различаются по объему и содержанию, можно легко убедиться, найдя там разное количество страниц и глав при примерно одинаковом шрифте и формате.

Интересен сам феномен исторического долголетия богословских споров об Имени Божиим на протяжении всего прошлого столетия, когда малограмотным бунтовщикам , во главе которых находились дотоле мало известные иеросхим. о. Антоний (Булатович) и архим. о. Давид (Мухранов) противостоял весь цвет православной богословской мысли начала ХХ века в лице именитых представителей Константинопольского Патриархата и Всероссийского Святейшего Правительствующего Синода. Нельзя всерьез рассуждать о какой-либо богословской значимости идейной позиции двух главных вышеупомянутых вождей «имяславия», т.к. первый из них был по своему образованию «военный правовед» и после окончания Александровского лицея служил в Лейб-Гв. Гусарском полку.

Личное дело поручика Булатовича сообщает, что в число его основных обязанностей входил инструктаж новичков по верховой езде и непродолжительное заведывание полковым денежным ящиком. Интересен тот факт, что в числе его учеников некоторое время был Наследник Цесаревич Николай Александрович, будущий Всероссийский Император Николай II. Именно по этой причине ему было доверено, как офицеру по особым поручениям, две фельд-егерских поездки по доставке секретной переписки между Государем Императором Николаем II и Императором Эфиопии Менеликом II.

Оба монарха высоко оценили образцовое выполнение поручиком А.К. Булатовичем правительственных поручений. Менелик II наградил его высшей военной наградой Эфиопии – шкурой леопарда, золотым щитом и копьем. Правда, Государь Император Николай II так и не разрешил носить поручику Булатовичу эту награду на территории Российской Империи, включая в первую очередь Санкт-Петербург….

В 1900 г. поручик А. К. Булатович, в составе офицерских чинов 10-го Приморского драгунского полка, участвовал в подавлении «боксерского» восстания (движения И-хе-туань) в Китае. После успешного завершения легендарного боевого рейда русского кавалерийского отряда через Хинганский хребет в Манчжурии поручик А.К. Булатович получил тяжелейшую контузию в голову, последствия которой сказывались у него до конца жизни. Уже во время излечения в полевом госпитале в Порт-Артуре у него стали регулярно проявляться вспышки немотивированного буйного гнева, одна из которых закончилась попыткой покушения на жизнь соседа по госпитальной палате, - кубанского казака. Именно за этот неблаговидный поступок полковой Суд офицерской чести постановил в 1902 г. лишить поручика А.К. Булатовича звания гвардейского офицера Русской Императорской армии.

Вернувшись в Санкт-Петербург в 1903 г., А. К. Булатович не смог добиться своей реабилитации и, осознав невозможность продолжения военной карьеры, он поступил там послушником в Св. Сергиеву мужскую пустынь, находившуюся тогда в пригороде северной столицы. Затем, в 1906 г. он получил огромную государственную компенсацию за сожженную крестьянами родовую усадьбу в с. Луцыковка Харьковской губернии (ныне Сумской области в Украине) и отправился на Св. Гору Афонскую. На Афоне он приобрел отдельную калибу, принял схиму и некоторое время занимался лишь только переводом с греческого на русский язык сочинений св. Нила Мироточивого.

Во время начального этапа богословских споров об Имени Божиим в 1910-1911 гг. он был в очередной (на этот раз самодеятельной) поездке по Эфиопии и проявил свой личный интерес к спорам о книге «На горах Кавказа» только лишь в начале 1912 г. После кратковременного периода осуждения «имяславия», о. Антоний (Булатович) неожиданно переменил свою точку зрения на прямо противоположную, а затем, до момента своего окончательного отъезда в Россию в январе 1913 г., фактически являлся организатором и идейным вдохновителем этого движения на Русском Афоне. В своем главном сочинении «Апология веры во Имя Божие и во Имя Иисуса» и в ряде статей о. Антоний (Булатович) придавал «имяславию» весьма своеобразное понимание сути споров о досточтимости Имени Божия, не имеющего чего-либо общего с реальным содержанием текстов всех трех изданий книги о. Илариона «На горах Кавказа».

Таким образом, всю «афонскую смуту», вплоть до высылки всех русских «имяславцев» в Россию в июле 1913 г., фактически создал лишь только один тяжко болевший военный инвалид о. Антоний (Булатович). Среди слепо последовавших за ним русских монахов – «имяславцев» преобладали выходцы из самых низких сословий южно-русского общества, как правило, не обученные грамоте даже до уровня первого класса начальной школы. Еще об одном из близких идейных сторонников о. Антония (Булатовича) на Св. Горе Афон – бывшем киевском семинаристе и драгунском офицере Павле Дометовиче Григоровиче, известен только лишь факт его единственного кратко временного посещения Афона и проживания, затем, на Северном Кавказе до и после окончания гражданской войны. Российские историки так и не нашли еще сведений о какой либо его церковной деятельности. Также, ничего не известно о принятии Григоровичем в 1920-х гг. духовного сана.

Полное отсутствие среди монахов-имяславцев лиц с каким-либо духовным образованием не позволяет называть участников движения «имяславия» сторонниками богословских традиций греческого и русского исихазма или вообще считать их богословами. Лишь только перед прибытием всех «имяславцев» в Россию, к этой теме проявили живой интерес российские лево-радикальные журналисты и религиозные философы, которые изначально увидели в этой ситуации удобный повод для усиления революционной пропаганды против «реакционных синодалов», являвшихся идейной опорой монархического строя в России.

При всем этом, российские философы-«имяславцы» оправдывали свою еретические позиции лукавой манипуляцией цитатами из лучших произведений святоотеческого духовного наследия Византийского и Русского Православия. Характерно, что архиеп. Сергий (Страгородский) покровительствовал тогда участникам Религиозно-философских обществ Москвы и С.Петербурга, члены которых оказались наиболее последовательными защитниками «имяславия», а также идейными вдохновителями замены Российского Истинного Православия будущими «живоцерковными» и «обновленческими» группировками.

Искусственный характер проблемы «имяславческой ереси» виден также из того факта, что взрывной поток публикаций по этой теме в российской и зарубежной лево-радикальной прессе появился только лишь в мае 1913 г. Каким –то мало понятным образом этом вопрос оказался связан со знаменитым процессом по делу Бейлиса об убийстве в Киеве отрока Андрея Ющинского. Как только в 24 мая 1913 г. Киевский суд утвердил второй обвинительный акт против Бейлиса, вся «левая» пресса России резко замолчала об этом процессе и переключилась на «имяславие».

Вторая волна ажиотажа об «имяславии» началась в марте 1917 г., когда этот полузабытый после решений Синода в 1914 г. и 1915 г. вопрос оказался единственным публичным обвинением российских революционеров в адрес консервативной части высшего священноначалия РПЦ во главе с архиеп. Антонием (Храповицким).

Внимательное изучение протоколов допросов «имяславцев» в Приморском отделении полиции г. Одессы и их анкет в Московской Синодальной Конторе полностью подтверждает мнение представителей высокообразованной части высшего российского священноначалия в лице архиепископов Антония (Храповицкого) и Никона (Рождественского) о том, что ересь «имяславия» является проявлением всего лишь только «мужицкого самосбродства» и «мужицким догматцем», а абсурдные по смыслу комментарии по этой теме о. Антония (Булатовича) – «гусарским богословием». Судьба единственно уцелевшего в советскую эпоху «имяславца» – о. Давида(Мухранова) оказалась практически не известной отечественным или зарубежным историкам Русского Православия, т.к. за всю свою долгую жизнь он никаких богословских трудов так и не удосужился написать.

В то же время в числе идейных обличителей этой ереси оказались такие выдающиеся церковно - исторические личности как члены Священного Кинота Святой Горы Афонской, Вселенские Патриархи Иоаким III и Герман V, ученые монахи Богословской школы при монастыре Св.Троицы на о. Халки и члены Синода Вселенского Патриархата (Константинополь, Турция), Патриарх Антиохийский Григорий; члены Святейшего Правительствующего Всероссийского Синода, Патриарх Тихон (Беллавин), Митрополиты Макарий (Парвицкий-Невский) и Питирим (Окнов), архиепископ Никон (Рождественский), епископ Феофан Полтавский и будущие Первоиерархи РПЦЗ Митрополиты Антоний (Храповицкий) и Анастасий (Грибановский). Этот список дополняют Обер- Прокурор Святейшего Синода В.К. Саблер, Министр Иностранных дел С.Д. Сазонов, академик богословия о. Алексий (Киреевский), проф. С.В. Троицкий, Посол России в Константинополе М.Н. Гирс и его помощник - Консул А.Ф. Шебунин.

Выясняется такой примечательный факт, что весной 1913 гг. главную поддержку в российской прессе главарям «имяславия» иером. Антонию (Булатовичу) и архим. о. Давиду (Мухранову) организовали революционные социалистические партии и «левые» журналисты. Их главная цель состояла в том, чтобы в очередной раз опорочить государственный строй и высших православных иерархов Российской Империи. Вполне вероятно, что именно этот хорошо организованный отвлекающий «маневр» в сторону защиты «имяславия» и был одной из причин, помешавших тогда российскому правосудию довести судебное следствие по делу М. Бейлиса до конца.

После передачи Вселенским Патриархатом рассмотрения дела об «имяславии» во Всероссийский Синод, дальнейшее разбирательство было поручено Московской Синодальной конторе, которая приняла всех раскаявшихся афонских монахов в церковное общение за исключением одного единственного архим. о. Давида (Мухранова), отказавшегося явиться на церковный суд в Москву. Причиной своей неявки о. Давид назвал Определение Святейшего Синода №1471 от 14 февраля 1914 г., объявившего «имяславие» ересью еще до окончания церковного суда над ними. Явное лукавство о. Давида состоит в том, что ему было хорошо известно, что Всероссийский Синод не сказал чего-либо нового, а всего лишь согласился с официальным мнением Константинопольской Патриархии и с подобными заявлениями по этому поводу высшего православного священноначалия Греции и Болгарии.

Современные апологеты имяславия подчеркивают историческую значимость для России этих церковных событий фактом, якобы, покровительственного отношения к самим «имяславцам» Августейшей Семьи Государя - Императора Николая II, вопреки открытого неудовольствия открыто выраженного рядом высокопоставленных лиц Российской Империи. Однако, достоверно известно, что на основании отрицательного отношения ряда представителей высшей церковной иерархии РПЦ к «афонской смуте», Святейший Правительствующий Синод не посчитал нужным изменять своих решений даже после обращения Государя Императора Николая II к Обер-Прокурору Святейшего Правительствующего Синода В.К. Саблеру от 15 апреля 1914 г. о желательности полного прощения «имяславцев» и возвращении им монашеского сана. Синод проявил тогда твердую принципиальность и не принял этой личной просьбы Государя-Императора Николая II.

Позиция Синода после 1913 г. состояла в том, что, исходя из явной духовной немощи афонских монахов-имяславцев, были еще возможны изменения мер наказания, принятых к ним как к духовным лицам, но общие богословские оценки «имяславия», как доказанной ереси, считались уже завершенными и окончательными. Подобные разногласия между Русским Монархом и высшей церковной иерархией были обычным явлением и не давали поводов для каких-либо внутриполитических конфликтов в России. Следует отметить, что все полицейские, а затем и церковные расследования по делу «имяславцев» того же времени проводились только лишь на основании соответствующих Указов и решений Государя Императора Николая II. Кроме того, один из главных обличителей «имяславия» и духовников русского монашестве на Св. Горе Афонской академик о. Алексий (Киреевский) получил за свои добросовестные труды личную Августейшую аудиенцию и высокую награду от Императорской Семьи.

После событий февральской революции 1917 г. иером. о. Антоний (Булатович) вновь принялся за громкие обличения в революционной прессе «русского самодержавия» и «реакционных синодалов», якобы допустивших излишне «жестокие» расправы над «имяславцами-исповедниками». Вскоре последовало коллективное прошение о. Антония (Булатовича) и ряда его единомышленников о рассмотрении намечавшимся тогда Поместным Собором РПЦ жалобы «имяслацев» на все решения Святейшего Синода 1913-1915 гг. Данное заявление «имяславцев» было принято к рассмотрению и этот вопрос был включен в повестку дня Комиссии Собора о внешней и внутренней миссии РПЦ.

Между тем, несмотря на все известные тогда активные попытки оправдания «имяславия» и «имяславцев, проходивший в июле 1917 г. в Григорьево-Бизюковом мужском монастыре Херсонской епархии ВПЦ 5-й Всероссийскмй миссионерский монашеский съезд официально провозгласил одной из главных задач внутреннего православного миссионерства в России борьбу с ересью «имяславия».

Сложная церковно-политическая обстановки в стране после революционных событий февраля и октября 1917 г. не помешала Всероссийскому Поместному Собору 1917-1918 гг. рассмотреть данный вопрос с канонической и богословской точки зрения. Патриарх всея России Тихон (Белавин), на основании решений последнего 3-го заседания Подотдела об афонском движении Отдела по внутренней и внешней миссии Поместного Собора, своим Постановлением от 8/21 октября 1918 г. оставил все запрещения на «имяславцев» в полной силе, так как они были временно отменены лишь до окончания 1-й Мировой войны. У специальной Комиссии Поместного Собора не нашлись канонические основания для оправдания «имяславцев». Обиженный подобным решением о. Антоний (Булатович) и его со-товарищи объявили о своем отложении от общения с РПЦ и удалились из Москвы в его родовое село Луцыковку на Харьковщине.

После загадочного убийства о.Антония (Булатовича) в его усадьбе, всякая дальнейшая информация о движении «имяславия» в России, Украине или на Кавказе обросла множеством фантастических мифов, все еще требующих очень большой внимательной проверки. Из последних по хронологии сведений о единственном священнослужителе - официальном последователе «имяславия» - о. Давиде (Мухранове), известен лишь тот факт, что он, якобы, был духовником советского философа А. Ф. Лосева, т.е. главным местом его проживания вместо Кавказа была Москва, где о каком-либо заметном числе сторонников «имяславия» вплоть до конца 1980-х гг. не было чего-либо известно.

Сам автор книги «На горах Кавказа» о.Иларион (Домрачев) не мог оставить после себя каких-либо последователей «имяславия», т.к. после своего искреннего покаяния в Московской Синодальной Конторе он вскоре тяжело заболел и скончался в 1916 г. в одном из монастырей Сухумской епархии РПЦ на Северном Кавказе. Другими словами, достоверно известно, что в свой последний час земной жизни о. Иларион находился в лоне Всероссийской Православной церкви.

Ряд сообщений советских и пост-советских газет о проживании в 1930-1950-х гг. в областях Северного Кавказа многочисленных групп «имяславцев» не следует принимать всерьез, т.к. пока еще не известны документальные подтверждения на сей счет. Даже в то неспокойное время в предгорьях Северного Кавказа не смогли долго скрываться остатки армий ген. А.И. Деникина или «зеленых», а также антисоветские группы Братства Русской правды. Вероятность нахождения там же большого числа монахов была крайне незначительной, т.к. в этих густо населенных местах не было ни каких условий для уединенной, мирной и спокойной монашеской жизни.

В этот же период новоявленные авторы из числа представителей советской партийно-атеистической пропаганды, такие как журналист Н. А. Семенов, под своим собственным именем продолжали публиковать материалы о. Антония (Булатовича) в защиту «имяславия» и его старые клеветнические обвинения против «реакционных» членов Святейшего Правительствующего Синода Российской Империи. Весьма характерно и далеко не случайно, что защитником сочинений о. Антония (Булатовича) выступили издания советского атеистического общества «Безбожник», специализированного только лишь на агитационных брошюрах крайне радикального богоборческого и антицерковного содержания. Интересен и тот факт, что редакцию «Безбожника» бессменно возглавлял главный советский атеист Е. М. Ярославский (Губельман). Такую зловещую фигуру, как он, очень трудно было заподозрить в больших или малых симпатиях к Истинному Православию.

Советско-германская война 1941-45 гг. выявила на оккупированных территориях СССР значительное количество катакомбников, которые, как правило, оказывались только «тихоновцами» и после немецкого отступления были поголовно репрессированы. Достаточно вспомнить тот факт, что во время советских репрессий 1944 г. против местного населения Крыма и Северного Кавказа число высланных из родных мест прихожан ИПЦ превысило общую численность всех репрессированных инородцев вместе взятых, включая крымских татар. С клириками и монашествующими ИПЦ в этих краях расправы проходили «на месте», а рядовых членов этих общин высылали с семьями в малопригодные для проживания местности на Крайнем Севере и в Средней Азии. Так что вероятность проживания в послевоенные годы на Северном Кавказе каких либо остатков «имяславцев» еще более не правдоподобна.

Где-то в 1972 г. в кругах московских историков-архивистов становится известной информация о том, что в ряде столичных центральных архивов проводилось выявление документальных «компроматов» на Первоиерархов РПЦЗ Митрополитов Антония (Храповицкого) и Анастасия (Грибановского), успехи подвижнической деятельности которых в Русском Зарубежье угрожали авторитету советской политике богоборчества. Найденные ими противоречивые сведения об «имяславии» и об «афонском движении» 1910-1918 гг. вновь оказались удобным материалом, позволяющим путем сознательного искажения сути этой проблемы внедрить сомнения в сознание не стойкой в вере части российской православной паствы о каноничности создания и существования Катакомбной церкви в СССР и РПЦЗ в Русском Зарубежье.

Суть подобной хитроумной и виртуозной «игры» состояла в том, чтобы истинную наследницу Всероссийской Православной церкви Российской Империи - Катакомбную церковь подменить ложными «катакомбниками», якобы канонически происходившими от еретиков «имяславцев», сознательных противников «реакционеров – синодалов» архиеп. Никона (Рождественского) и епископа Феофана Полтавского, а также возглавивших в эмиграции РПЦЗ – Митрополитов Антония (Храповицкого) и Анастасия (Грибановского).

Вплоть до конца 1980-х гг. какие-либо сведения об ереси «имяславия» были известны в СССР только узкому кругу лиц, связанных профессиональными историко-философскими интересами с «Центром изучения, охраны и реставрации наследия священника о. Павла Флоренского» (Москва) и «Философским обществом имени А.Ф. Лосева» (Краснодар). Большую активность в организации деятельности этих обществ проявил ныне здравствующий игумен Андроник (Трубачев), который, не покидая МП РПЦ, неоднократно публично заявляет о себе, как о представителе некой «катакомбной церкви», якобы, основанной «имяславцами».

Проблемы толкования «имяславия» вновь возвращаются в околоцерковный публицистический оборот российской философско-религиозной науки после 4-го переиздания большим тиражом книги «На горах Кавказа» авторским коллективом Академии Богословских Наук и Научно-Богословских Исследований (С.- Петербург) в 1998 г.[4].

Данное издание вновь продолжило все антицерковные традиции ныне мало кому либо известного 3-го издания 1912 г., дополненного новыми грубыми измышлениями советской богоборческой пропаганды. Примером подобных лукавых «дополнений» является «Послесловие» к этой книге, состоящее из «Краткого очерка жизни старца Илариона и истории имяславия в России» (сс.901 – 907) и «Краткой хроники событий…» (сс.908 -923). Верхом дерзости и цинизма по отношению к памяти Первоиерарха РПЦЗ Митрополита Антония (Храповицкого) можно считать обвинения в адрес Владыки в «не православных взглядах» на «имяславие», предъявленные в этом издании к нему современным российским церковным публицистом В.М. Лурье (с.923), с некоторых пор называющим себя епископом отдельной «ветки» РПАЦ. Этой же самодеятельной группе принадлежит и идея канонизации о. Антония (Булатовича) в чине «преподобного». Один из главных поводов этой канонизации более чем необычен для истории Св. Православия,- «защита некой женщины от нападения бандитов» (??).

Историкам этой темы известно, что последствия событий «афонской смуты» 1910 – 1913 гг. и движения «имяславия» 1910-1918 гг. проявляются в Русском Православии вплоть до настоящего времени. Продолжаются издания большими тиражами апологетики «имяславию», примером которой является 5-х томный сборник «Имяславие» под редакцией прот. о. Константина Борща и ряд брошюр того же автора. Лишь только в начале 2000-х гг. появляются в российской печати первые издания, представляющие право голоса обличителям и критикам ереси «имяславия».

В числе идейных противников «имяславия» оказалось множество самых разных подвижников и столпов Православной Церкви от простых афонских монахов до членов Синодов Констатинопольского Патриархата, Всероссийской Православной церкви Российской Империи и Первоиеарархов РПЦЗ. Уже сами по себе подобные факты убеждают, что следует более пристально исследовать эту проблему и очистить крупицы Правды Божией от множества заблуждений и злонамеренных фальсификаций. Подобная задача оказывается далеко не из легких, т.к. уже выявленная исследователями библиография более чем 100-летней истории движения «имяславия» насчитывает свыше 3000 публикаций в отечественной, эмигрантской и иностранной литературе (не считая статей из газетной полемики).

Даже поверхностное расследование причин распада российских общин РПЦЗ в конце 1990х – начале 2000-х гг. на мелкие сектантские группировки выявляет «имяславие», как одну из важнейших причину подобных явлений в православной церковной жизни современной России. Так, например, одной и причин первого раскола российских приходов РПЦЗ и образования Российской Православной автономной церкви (РПАЦ) в середине 1990-х гг. было все тоже «имяславие»…

На основании всего вышеизложенного, предлагаем относиться к этому сложному явлению русской духовной жизни исходя не только из личных пристрастных взглядов или эмоций наших современников, а, прежде всего, с высоты понимания его выдающимися представителями святоотеческого духовного наследия Русского Православия и документальных архивных находок последнего времени.



А. М. Хитров



[1] О.Иларион (Домрачев). На горах Кавказа. Баталпашинск. 1907, 1910; Киево-Печерская Лавра 1912.

[2] Еп. Игнатий (Брянчанинов) «О молитве Иисусовой». Ставрополь, 1863.

[3] Забытые страницы русского имяславия. Сб. документов и публикаций по афонским событиям 1910-1913 гг. и движению имяславия 1910-1918 гг./Сост. А.М.Хитров, О.Л. Соломина.-М., Паломник, 2001. СС.-98-99.

[4] Составил пустынножитель Кавказских гор схимонах о. Иларион. На горах Кавказа. Беседа двух старцев пустынников о внутреннем единении с Господом наших сердец, чрез молитву Иисус Христову или духовная деятельность современных пустынников. Издание 4-е, исправленное. «Воскресенье» Санкт-Петербург, 1998.

Библиография.

Схиеромонах Илларион «На горах Кавказа», Баталпашинск, 1907 г.
«На горах Кавказа. Беседа 2-х старцев-пустынников о внутреннем единении с Господом наших сердец через молитву Иисус-Христову». Составил пустынножитель Кавказских гор схимонах Иларион. Баталпашинск – (Москва), 1910 г.
Сх. Иларион. «На горах Кавказа», Киево-Печерская лавра. 1912 г.
Составил пустынножитель Кавказских гор схимонах о. Иларион. На горах Кавказа. Беседа двух старцев пустынников о внутреннем единении с Господом наших сердец, чрез молитву Иисус Христову или духовная деятельность современных пустынников. Издание 4-е, исправленное. «Воскресенье» Санкт-Петербург, 1998.
(Архиеп. Антоний (Храповицкий). Святое православие и именобожническая ересь. Харьков. Епархиальная типография.1916 г.; репринт «Град Китеж», М., 2013.
С. В. Троицкий «Об именах Божиих и имябожника», Петроград, 1914 г.
С. В. Троицкий (Статьи об иб имяславии) /Церковные ведомости №№44-52.
Архиеп. Никон (Рождественский) «Великое искушение около Святейшего Имени Божия и его». Сергиева Лавра. Собственная типография, 1914.
Св. мученик Иустин – философ об Имени Божиим. Спб., 1914.
Эрн В.А. Природа научной мысли./Богословский вестник №2, 1914.
Семенов Н.А. Афон – Гора Святая. М., «Безбожник», 1928.
Антоний (Булатович), иеросх. С войсками Менелика. Под ред. И.С.Канцельсона. М. Наука, 1971.
Антоний (Булатович). Три путешествия по Эфиопии. Отв. Ред. А.Б. Давидсон, М., Наука. 1987
Антоний (Булатович). По неизвестным землям Эфиопии. М., Наука. 1978
Богословские труды. Вып.33. Издательство Московской Патриархии. М.,1997.
Забытые страницы русского имяславия. Сборник документов и публикаций по афонским событиям 1910-1913 гг. и движению имяславия в 1910-1918 гг./Сост. А.М.Хитров, О.Л. Соломина. М., Паломник, 2001.
Имяславие. Сборник богословско-публицистических статей, документов и комментариев. Сост. О. Константин Борщ.Т.1-5. М., Паломник, 2003-2009.
Святогорский монах Климент. Имябожнический бунт или плоды учения книги «На горах Кавказа». Краткий исторический опыт афонской смуты. М., 2005
Афонская трагедия. Гордость и сатанинские замыслы. Автор-составитель игумен о. Петр (Пиголь), М., 2005 .