На главную |
20.09.2007 г.
Вл.Крыловский.
Смерть Сергея Есенина
Разговор
происходил летом 1992 г. в санкт-петербургской квартире в одном из старых
районов города. Моим собеседником был 54-летний поэт Николай Браун, бывший
политзэк мордовских лагерей (ст. 70 УК РСФСР - антисоветская агитация и
пропаганда), старший соратник вышедшего из подполья Российского Имперского
Союза-Ордена. Привожу его рассказ дословно, не переставив в нём на другое
место ни одной запятой:
"Николай Николаевич Браун, мой отец, 1900 года
рождения... В 20-е годы - один из виднейших санкт-петербургских поэтов и
переводчиков. Он вместе с поэтами Всеволодом Рождественским и Василием
Казиным выносил тело якобы повесившегося Есенина из гостиницы "Англетер".
Им позвонили домой из российского Союза писателей, и попросили прийти. Отец
считает, что нужно было создать видимость, что Есенин повесился, и нужны
были вызывающие доверие свидетели. Они (власти - В.К.) не боялись пригласить
"независимых свидетелей": была полная уверенность, что они будут молчать.
В номере было всё перевёрнуто. Это были явно следы ночной драки (отец пришёл
в "Англетер" утром). У Есенина на теле были чётко видны следы насилия: под
глазом был синяк, рука в локтевом суставе была вспорота каким-то острым
предметом; на лбу была шишка, кожа в этом месте была содрана или обожжена;
над верхним веком была рана, сделанная стилетом или спицей, уходящая глубоко
в мозг, как бы в глубину черепа; на голове была ссадина, создающая
впечатление, что удар был нанесён сзади.
Язык у него не был высунут, как бывает у повешенных. Рот был раскрыт, как
бывает, когда человек мучительно стонет. На теле были типичные для драки
ссадины. Правая рука была согнута в локте, так и окостеневшая, и создавалось
впечатление, что его душили, а он, уже бессознательно пытался освободиться
от петли.
На столе у трубы парового отопления стоял стул. Верёвка находилась тут же в
комнате, но не на трубе, её уже сняли. Это была верёвка, какими обычно
перевязывают чемоданы. Но отец хорошо знал, что у Есенина был модный
заграничный чемодан, который не надо было перевязывать. Верёвка эта казалась
инородным телом.
Нигде не было видно пиджака, и отец сделал вывод, что пиджак
предусмотрительно унесли, так как он мог хранить на себе следы борьбы, в
частности пятна крови. На столе, за которым милиция составляла протокол,
лежал галстук Есенина, и на нём не было никаких следов.
Когда он лежал в гробу, все следы насилия были тщательно и искусно
закамуфлированы. Казин всю ночь просидел у гроба в морге, заливая горе и
страх водкой..."
Трое друзей Есенина, не сговариваясь, долгие десятилетия молчали об этом,
так силён и огромен был страх. В конце 50-х годов Николай Браун-старший
предложил своему сыну поехать с ним за город. Там, гуляя по лесу, он
рассказал ему всё изложенное выше, попросив всё хорошенько запомнить: такие
записи в то время лучше было не хранить. После рассказа отца у Николая
Брауна-младшего сложилось мнение, что при разработке операции по убийству С.
Есенина ОГПУ использовало суицидальные мотивы, встречающиеся в его
творчестве: "...В зелёный вечер под окном на рукаве своём повешусь..."
(стихотворение "Устал я жить в родном краю...").
|
На главную |