Первая лекция, как вы сами понимаете, должна быть вводная. Однако она может быть весьма важной и даже определяющей во всем нашем курсе.
Давайте начнем с определения. Итак, что такое философия? И, отвечая на этот вопрос, мы сразу сталкиваемся с огромными трудностями. Собственно говоря, определение любой науки, даже не науки, а любой сферы деятельности, как правило, заложено в самом ее на-звании. Когда мы говорим «физика», то понимаем, что это наука о природе. Когда говорим «биология», то знаем, что в переводе с греческого — это наука о жизни. Социология — на-ука об обществе. Богословие — тоже ясно. Философия в переводе с древнегреческого означа-ет «любовь к мудрости» (филео — любить, софия — мудрость). И сразу возникает первый вопрос: почему философ называет себя любителем мудрости? Разве физик, биолог или про-сто обыватель, вечером открывающий хорошую книгу, не любит мудрость? Почему философ противопоставляет себя физику, говоря: вот, я, философ, люблю мудрость, а ты, физик, ее не любишь. Таким образом, исходя из самого понятия, названия дисциплины, мы не можем сказать, что означает эта область человеческого знания.
Несколько слов об истории самого термина «философия». Слово это, как я уже сказал, древнегреческое. Впервые это слово (точнее, глагол «философейн», как бы мы сейчас сказа-ли «философствовать») употребил Геродот. Философы же приписывают введение термина «философия» Пифагору, одному из первых древнегреческих философов, который был также религиозным мыслителем и математиком. Однако Пифагор определения философии не оста-вил, ибо он ничего не писал. А вот Платон, писавший свои произведения в форме диалогов, в которых, кроме одного, главным действующим лицом является учитель Платона Сократ, непосредственно указывает, что термин «философия» ввел Сократ.

Сократ жил во времена, когда активно действовали так называемые софисты. Сейчас этот термин стал несколько нарицательным и облекся негативным смыслом, а во времена Со-крата термином «софистэс» обозначали мудрецов, умных людей, которые обучали всех же-лающих различного рода наукам. Сократ же утверждал, что подлинным софистом, мудре-цом, является один лишь Бог. Человек не может быть мудрецом, он может быть только лишь любителем мудрости, философом. Таким образом, Сократ противопоставлял себя софистам, и в этом противопоставлении и появился впервые термин «философия», «философ». В этом смысле этот термин употребляется и у Платона. Ученик Платона Аристотель еще более спо-собствовал утверждению термина «философия», противопоставив ее другим наукам и введя классификацию наук, в которой первое место занимала именно философия, которую Аристо-тель называл также теологией, учением о Боге. И после Аристотеля термин «философия» уже прочно утвердился в древнегреческом языке. Однако, наблюдая развитие философии,, мы видим еще одну ее удивительную особенность. Мыслители до Аристотеля, даже до Со-крата, занимались не только философией, но и учением о природе, тем, что мы называли бы физикой, и учением о жизни, что мы называли бы биологией. Да и сам Аристотель физику называл второй философией. Биология у него была также частью философии, так же как и психология. И после Аристотеля многие философы занимались и физикой, и биологией, и астрономией и другими естественными науками.

Со временем от философии начинают отпочковываться другие науки. Отпочковывается с самого начала, уже после Пифагора, математика. В дальнейшем — геометрия и астрономия. После Гиппократа, Аристотеля и Галена — медицина. В эпоху Возрождения отделяется фи-зика, в дальнейшем появляется химия. В XIX веке отделяется психология. В XX веке появ-ляется социология, и т.д. Науки отпочковываются, а философия как была, так и осталась.

Может быть, на вопрос, что такое философия, нам могли бы ответить сами философы. Приведу несколько наиболее распространенных определений философии. Согласно Сократу, философия есть исследование самого себя. Платон утверждал, что философия — это учение о вечно сущем и неизменном, т.е. наука об идеях. По Аристотелю, философия есть наука, ис-следующая все сущее как таковое, первое начало всего существующего. Средневековые за-падные схоластики философией считали основанное на христианской вере познание Бога, мира и человека и их отношения. Немецкий философ Фихте считал философией знание об абсолютном. Даже по этому не столь большому перечню видно, что полного согласия в по-нимании предмета философии нет.

Посмотрим в энциклопедии. В энциклопедическом словаре Брокгауза и Эфрона приво-дится определение, по-моему, Э. Радлова: «Философия есть свободное исследование основ-ных проблем бытия, человеческого познания, деятельности и красоты». Другое распростра-ненное определение — определение Дебольского, которое было распространено в 20-х годах, из словаря Гранат: «Философия — это наука, имеющая задачей установление первых и ос-новных истин, т.е. истин, служащих основоначалами или принципами для прочих истин». Определение в Большой Советской Энциклопедии, которое во многом основывается на опре-делении Ф. Энгельса: «Философия есть учение об общих принципах бытия и познания, об отношении человека и мира; наука о всеобщих законах развития природы, общества и мыш-ления».

Сравнивая все эти определения, мы сразу же видим огромнейший разнобой, если не ска-зать противоречие. По Фихте и Шеллингу философия есть наука об абсолютном, другие го-ворят, что философия есть учение о развитии, т.е. об относительном. Радлов утверждает, что философия есть свободное исследование, Дебольский и БСЭ утверждают, что философия есть наука об общих законах и т.д., но ведь наука не может быть свободной, она исследует необходимые законы.

Более того, возьмем любое определение, даже последнее: «Наука о наиболее общих за-конах развития бытия, общества и мышления». Может ли определение включать в себя поня-тия, которые сами надо определять? Может, но это плохое определение. Или, по крайней мере, эти понятия могут быть определены в другой науке. Физик не будет говорить что такое молекула, он скажет вам об энергетической связи между атомами, а не об их валентности и проч. Здесь же наоборот. Мы спросим: какая наука говорит о том, что такое бытие? — Фи-лософия. А что такое общество? — Изучите философию, узнаете. А что такое философия? — Это наука о наиболее общих законах природы и общества. Замкнутый круг. Мы строим оп-ределение на понятиях, которые определяются данной же областью знаний. И тем не менее, несмотря на такой огромный разнобой в определениях, никто из философов не будет спо-рить, что тот или иной мыслитель является философом. Можно легко определить, кто фило-соф, а кто — нет, не философ, а физик или математик. Т.е. мы часто отличаем философа от нефилософа интуитивно. И это проявляется часто и в наших обиходных высказываниях, на-пример, когда говорим: «Хватит философствовать», или что-нибудь в таком же духе.

Может быть, одним из основных критериев философии как раз и может служить это наличие в определении замкнутого круга. Любая наука всегда будет стремиться строить оп-ределения, стремясь избежать замкнутого круга. Если мы говорим, что физика есть наука о природе, то на вопрос, что такое природа, физик ответит, что это входит в компетенцию не его науки, а философии. Физик исследует природу, а существует она, не существует, позна-ваема, не познаваема — это философские вопросы. Для физика природа существует, это ак-сиома. То,что она познаваема, также не подлежит сомнению — сомневаться будет филосо- фия. Так же и с другими науками. Поэтому, если мы видим круг в определении, то скорее всего, эта область знаний относится к философии.

Итак, среди философов нет согласия в отношении определения предмета философии. Но может быть, философия отличается от других областей знания своим методом? Вроде бы это кажется похожим на истину. Действительно, у философии есть свой метод. Философия все-гда умозрительна. Философия не формализуема в отличие от математики, математической физики, просто физики, химии и других точных наук. Но тут сразу же вспоминаются такие мыслители XIX века, как Кант, Маркс, Ницше, которые упрекали философию именно в ее умозрительности. Маркс, а вслед за ним Ленин, утверждали, что критерием истины является практика, что философия, оторванная от практики, всегда будет сползать в ошибочность. Кант утверждал критерием истины философии не практику, а научность, т.е. философия должна быть ориентирована на науку, остальная философия — это бесполезное мудрствова-ние. Ницше считал критерием философии жизнь, саму жизнь. XX век как раз оказался ве-ком проверки на практике этих трех основных учений: и в действительности оказалось, что философия отнюдь не теоретическая дисциплина. Недостаток всех предыдущих философий Маркс видел именно в том, что они объяснили мир, и своей задачей считал изменить его. И философы XX века успешно этим занялись: успешно, конечно, не по результатам, а по уси-лиям.

Но, с другой стороны, и теоретических наук сколько угодно. Математика даже еще бо-лее теоретическая наука, чем философия. Отличие, быть может, в ее формализуемости, но в философии также можно найти примеры формализации — у Аристотеля, Спинозы. А в со-временной западной аналитической философии даже не найдешь границы, где кончается ма-тематика и начинается философия. Да, собственно, и сам Ньютон свою знаменитую диссер-тацию назвал «Математические основы натуральной философии», а ведь это работа по меха-нике, математической механике. Так что и по методу мы, скорее всего, не отличим философию от других наук.
Может быть, стоит пойти по другому пути, отталкиваясь от того, что мы знаем. Что та-кое наука, мы знаем. Что такое искусство, мы тоже знаем. Мы знаем и что такое религия. Поэтому надо выяснить, относится философия к науке, к религии или к искусству и таким образом точнее понять суть философии.

Есть ли что-то общее между философией и наукой? Очень многие считают, что филосо-фия есть наука. По крайней мере, 70 с лишним лет нас учили, что философия есть наука о наиболее общих законах бытия, общества и мышления. Философия есть наука, и отличие со-ветского общества в том, что оно построено на научной философии, а вся остальная филосо-фия была ошибочной, т.е. ненаучной. Поэтому, говорили с высоких трибун и на страницах партийных книг, мы будем строить правильное общество, потому что оно основано на науч-ной философии.

Попробуем посмотреть на философию с этой точки зрения. Что такое наука? Определе-ние давать не будем, т.к. это вопрос сам по себе уже философский, но некоторые основные черты науки мы знаем. Первое, это общезначимость. Если Ньютон открыл свой закон, то это не значит, что он его создал, он его открыл. Законы Ньютона истинны всегда и везде, и если Эйнштейн создал теорию относительности, то он создал теорию, а не законы. Он не отменил законы Ньютона, а определил границы их применения, т.е. область малых скоростей и ма-лых гравитационных сил. Законы Эйнштейна и Ньютона, как и множество других законов, действуют всегда и везде. И это является одним из основных принципов для определения, является то или иное открытие истинным или нет. Если эксперимент был проведен в Кали-форнии, то он точно такие же результаты должен дать и в Москве и где-нибудь в Гайяне. Поэтому второе положение — принцип верифицируемости, проверяемости — также является основным для определения научности знания. Отвечает ли этим принципам философия? Скорее всего, нет. Например, Платон создал свое собственное философское учение. Аристо-тель, его ученик, подверг теорию Платона разрушительной критике. Тем не менее мы считаем и Платона и Аристотеля величайшими философами. Существует множество философских си-стем: система Декарта, система Лейбница, система Фихте, учение Гегеля, Маркса, Бергсона, учение Сартра, Хайдеггера, Ансельма Кентерберийского. Можно назвать массу имен тех, кто создавал философские системы или учения. Философы часто не признавали друг друга, до такой степени они были противоположны в своих оценках. Философы могли говорить о том, что философия есть царица наук, она выше всех остальных областей знаний, как говорил Ге-гель. По Гегелю, выше всего стоит философия. Религия, в том числе и христианство, стоит на второй ступени. Сам Гегель считал себя человеком верующим. Или наоборот, Кант счи-тал, что философия — это ошибка, что существует только наука, а если и может существо-вать философия, то лишь как метанаука, как учение о науке. И тем не менее, мы и Опоста Канта и, Гегеля изучаем в разной степени в учебниках по истории философии. Отрицаешь философию — значит философ. Это, кстати, может быть еще одним критерием, потому что отрицать, опровергать философию можно только философски.

Может ли быть наукой такое учение, которое позволяет и допускает столь разительное многообразие внутри себя? Можно ли сказать, что существует биология Линнея, биология Ламарка, биология Дарвина, Лысенко, Мичурина и т.п.? Нет. Существует или биология, или лже-биология. Да, генетика Менделя совместима с учением Дарвина, но Дарвин не совместим с Линнеем и Ламарком. Надо выбирать или Ламарка, или Дарвина. Не может быть различ-ных систем в науке. Философия же позволяет себе это. Более того, разве можем мы сказать, что существует русская физика, или немецкая физика? А вот русская философия существует. И существует немецкая классическая философия, существует английская философия, которая отличается от французской. Человек, который прочитает хетя бы несколько десятков фило-софских книг, зачастую по стилю может определить, кто по национальности писал ту или иную книгу, отличить книгу немецкого философа от французского, от американского, от ан-глийского, от русского. Но говорить о национальной науке бессмысленно. Таким образом, и наукой мы не можем назвать философию, ибо она и не общезначима, и тем более не верифицируема.

Может быть, философия в таком случае есть искусство? Действительно, существует множество философий, и каждый выбирает ту, какая ему больше нравится. Возможно, что, к примеру, и Кант прав, и Фихте прав, зачем спорить, кому что нравится. Как в области ис-кусства: тебе нравится Бетховен, а мне Рахманинов: не будем говорить, чья музыка истиннее. Кому-то нравится Толстой, кому-то нравится Золя: что значит, что какая-то литература ис-тиннее? Это искусство, это выражение своего внутреннего мира, выражение своего взгляда на мир, отношение внутреннего и внешнего мира человека. Такие мыслители, как Ницше, Ка-мю, Платон, писали свои произведения в художественной форме. К тому же каким системам часто отдаются предпочтения? Да тем, которые написаны хорошим языком. Жан-Поль Сартр и Анри Бергсон были даже лауреатами Нобелевской премии по литературе.

1Может быть, философия и есть форма искусства, форма самовыражения? Между прочим, Белинский так и считал. В 60-х годах во Франции даже возникла школа, которая ут-верждала, что философия есть искусство. Зачем спорить, какая система истиннее: все систе-мы истинны, у каждой есть своя логичность, своя стройность. Будет ли спорить Скрябин, скажем, с Чайковским о том, чья музыка более истинна? Вопрос риторический.

Но споры между философами — это естественное дело, и философия всегда строится как доказательная система. Философ никогда не будет писать просто так, он всегда будет показывать свою истину. Если какой-нибудь композитор или писатель, или художник будет доказывать, что его взгляд на мир является более истинным, то это уже будет не его искусст-во, а его философские, искусствоведческие мысли. Т.е. вполне можно определить и отделить, где искусство, а где философия.

Получается, что философия ни с наукой, ни с искусством не могут быть объединены. Когда мы говорим, что философия есть наука, тут же возникают аргументы в пользу того, что философия есть искусство, но и в этом случае нет согласия, ибо философия есть доказательная дисциплина.

Но, может быть, философия есть некая разновидность религии? Так же как существует многообразие религий, и каждая претендует на то, что именно она является единственно ис-тинной, так же как эти религии прибегают к доказательствам, основываются на некоторых богооткровенных принципах, которые можно назвать аксиомами для научно мыслящего че-ловека, а затем из этих положений, догматов, выводятся другие положения, которые часто доказываются, обосновываются, аргументируются — чем не философия? Однако не ошибусь, если скажу, что многие из присутствующих в этой аудитории являются в той или иной мере противниками философии. Что значит искать истину, любить истину? Господь сказал: «Я есмь путь и истина и жизнь». Что еще, о чем спорить? Изучайте Писание, а не Платона или Канта, если вы надеетесь обрести жизнь вечную.

Однако обращаю ваше внимание на тот факт, что философия существует в последние десять-двадцать веков лишь в христианской Европе и Америке. Говорить о мусульманской философии можно было лишь в отношении ее средневекового периода. В буддизме другое положение, там мы просто не найдем границы между философией и религией. Почему я и строю свой курс, как историю западной философии. Курс истории восточной философии я считаю в рамках Богословского Института излишним, потому что у вас будет курс истории религий. И там же вы, изучая восточные религии, изучите восточную философию. Это фак-тически одно и то же. В чем отличие философии буддизма или философии даосизма от рели-гии буддизма или даосизма? Да ни в чем. Это европеец может выделить некие философские элементы в этих религиях.

Как относится к философии христианство. Может быть, в творениях отцов Церкви или в Священном Писании мы найдем ответ на этот вопрос? Апостол Павел пишет в одном из по-сланий: «Бойтесь, братие, как бы кто не увлек вас какой-нибудь философией или пустым обольщением, не по Господу, а по миру сему» (Кол. 2: 8). А в Деяниях Апостолов описывает-ся эпизод проповеди ап.Павла в Афинском Ареопаге. Вы помните, что в Ареопаге присут-ствовали среди прочих и философы — стоики и эпикурейцы. Ап.Павел обращается к ним и говорит, проповедуя распятого Христа: «Сего-то, Которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам». Стоики, эпикурейцы, не зная, чтут Христа? Эти философы — те же христиане, только которые не знают Христа? Апостол Павел в разных местах осуждает философию и одновре-менно называет ее, практически, христианством? Так получается? Не будем сейчас занимать-ся толкованием этих мест, этим вы займетесь в курсе Нового Завета. Но возьмем отцов Церк-ви. Может быть они решили этот парадокс? С самого начала, уже у апологетов (у Иустина Мученика, которого часто называют Иустином Философом, у Татиана) выработалось проти-воположное отношение к философии. Я не вхожу в детали и не пытаюсь анализировать или, наоборот, заострять их позиции, просто называю общепринятую точку зрения. Иустин Муче-ник считает, так же, как Климент Александрийский, древнегреческих философов такими же любителями истины, как и христиан. И то, что древние философы не были христианами, не их вина, а их беда, потому что они жили до Христа. Сократ и Платон также могут быть по-читаемы и заслуживают справедливой посмертной доли в Царствии Небесном, как и те, кто пострадал за христианскую веру, те, кто причислен Церковью к лику святых.

Татиан же в своем «Увещании к эллинам» гневно упрекает эллинов за то, что они ниче-го хорошего миру не предложили и гордятся лишь своей культурой, своей философией, ко-торая на самом деле лишь уводит от Христа. Тертуллиан еще более заострил вопрос: что об-щего у Афин и Иерусалима, у Академии и Церкви? — Ничего. Или Афины — или Иеруса-лим, или философия — или христианство. Философия есть причина всех ересей. «Философия, предпринимающая дерзновенно исследовать природу Божества и судьбы Его, произвела все ереси. Апостол Павел был в Афинах, где лично узнал эту мирскую филосо-фию, тщеславящуюся тем, что учит истине. А что общего между Афинами и Иерусалимом,между Академией и Церковью, между еретиками и христианами?» Между прочим, сам Тер-туллиан закончил свою жизнь тем, что отпал от Церкви и впал в одну из ересей, и был прак-тически единственным представителем патристики, кто утверждал, что духовного мира не существует вообще, что Бог материален. Тертуллиан плохо разбирался в философии и по-этому не заметил того, как сам стал на позиции греческого стоицизма и стал проповедовать идеи греческого стоицизма и затем утверждать то, с чем мы с вами согласиться, конечно же, не можем: что Бог — не духовное существо, что Он материален, что Бог есть мировой огонь. Это — учение Гераклита, Зенона-стоика и других древнегреческих философов. Человек, не знающий философии, всегда попадается в ловушку той или иной философии.

Так что одно могу я сказать в итоге моего краткого очерка: что такое философия — ска-зать крайне сложно. К какой сфере человеческого познания она относится — тоже сказать пока не могу. Единственное, что можно сказать с полной уверенностью, — это то, что фило-софия — не наука, не искусство и не религия, это философия. И изучать ее надо именно для того, чтобы кто-нибудь не увлек вас какой-нибудь философией и пустым обольщением по преданию человеческому, а не по Иисусу Христу. Именно для этого. Просто человек, не знающий философию, обязательно будет увлечен каким-нибудь обольщением. Естественно, мои слова не убедят всех сразу же. Об этом мы еще с вами поговорим и поспорим. Эти спо-ры будут продолжаться, когда мы будем изучать тех или иных мыслителей.

Можно здесь же задать вопрос: а зачем нужно изучать историю философии? Можно взять учебник православной философии (скажем, «Основы христианской философии» В Зеньковского или какой-нибудь другой) и изучать его. Зачем изучать что-то ошибочное? Лучше сразу ознакомиться с истинной философией, оставив в стороне историю развития с ее заблуждениями. А затем, что, изучая даже самый лучший учебник, нельзя научиться фило-софствовать, мыслить, этому может научить лишь совместное мышление с гениями филосо-фии — с Платоном, Аристотелем, Плотиной, Спинозой, Соловьевым. К тому же нет фило-софии «вообще». Нет единственно истинной философии, есть множество философий. И нет, фактически, развития философии. В этом еще одно отличие философии от науки. Наука все-гда развивается. Если сравнить, скажем, Гейзенберга и Фарадея, то ясно, что Гейзенберг, живя позднее, развил дальше физику, открыл новые законы, которые не отменяют фарадеев-ские, но наоборот, расширяют область их применения и уточняют их. Теория Коперника от-меняет теорию Птолемея, потому что она была ложной и неистинной. В философии этого нет. Мы не можем сказать, что пришел Кант и отменил Платона, хотя Кант так и считал. Он сказал, что произвел «коперниканский» переворот в философии. Потом этот коперниканский переворот производил Гегель, потом Маркс, и еще много кто производил «перевороты» в философии, а Платон и Сократ как были гениальными философами, так и остались. Фило-софия никогда не отменяет сама себя. Поэтому, чтобы изучать философию, нужно изучать философию в ее развитии, читать самих философов, и, читая их, мы интуитивно, сердцем, душой мы поймем, что такое философия, и сами научимся правильно мыслить. Вы увидите как аргументируют и отвечают на вопросы гении, и после этого, я надеюсь, более критично будете относиться к своим первоначальным опытам и не всегда удачным попыткам. Поэтому мы будем с вами читать философов, читать активно. Может быть не так много, как на фило-софском факультете, но основные произведения мы читать будем.

Я уже говорил, что невозможно дать четкое определение философии как конкретной на-уки. Существует множество систем, множество философий, и именно это множество филосо-фий составляет философию как таковую, философию как интеллектуальное достижение че-ловечества. Кроме того, изучать любую науку проще всего, следуя за развитием мысли со всем человечеством. Изучая историю философии, а не просто конкретную философию, мы с вами лучше поймем и специфику различных систем, и язык, на котором ведутся философс-кие диспуты. Мы лучше поймем и проблемы, которые волнуют философов.

История философии как отдельная область философии возникла еще в поздней антич-ности. Знаменитая книга Диогена Лаэртского «О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов», которую я вам также рекомендую, является практически первым трактатом по истории философии. Она интересна тем, что в ней собраны фрагменты, описаны биографии к учения практически всех древнегреческих философов до Р.Х. и некоторых философов пер-вых веков новой эры. О многих философах мы можем узнать только благодаря этой книге.

Диоген Лаэртский с самого начала выдвигает свою собственную концепцию возникнове-ния и развития философии. Но можно считать, что первым историком философии был Арис-тотель, потому что в своих трактатах («Метафизика», «Физика», «О душе» и др.) он, под-ходя к решению того или иного вопроса, всегда показывал мнение предыдущих философов по этой проблеме, т.е. давал краткое историко-философское введение в исследуемый вопрос.

Лекция 2 ВОЗНИКНОВЕНИЕ ФИЛОСОФИИ

Во всех учебниках советского периода можно обнаружить расхожее мнение о том, что философия возникает из мифологии. Из мифологии же, как утверждают некоторые авторы, возникает и религия. Таким образом, философия возникает как некое развитие мифологичес-кого взгляда на мир и, разумеется, как некоторое следствие практического освоения мира. Что-то в таком взгляде истинно, но с чем-то мы согласиться не можем. Этот взгляд подразу-мевает (см., напр., книгу А. С. Богомолова), что религия возникает из мифологии как одно из ее следствий, а другим следствием мифологии является философия. С таким взглядом со-гласиться, конечно же, мы не можем.

Разумеется, первоначальным знанием человека было его знание о Боге, то знание, кото-рое имели наши праотцы, непосредственно зная Бога и имея возможность с Ним разговари-вать. В дальнейшем же, вследствие и после грехопадения человек был изгнан из рая и вы-нужден был жить в совсем других условиях. Из поколения в поколение человек терял связь с Богом, но чувствовал в себе эту связь и пытался ее определить. Многие народы, кроме рода Авраамова, в поисках Бога пошли в неправильном направлении: начали поклоняться идолам и создавать ложных богов.
Следовательно, не религия возникает из мифологии, а наоборот, мифология является одним из следствий грехопадения человека, нарушения связи человека и Бога (вспомним од-ну из этимологии слова «религия» — связь человека и Бога). Люди в своих безуспешных поисках Бога начали обожествлять природу. Здесь сразу видна вторая ошибка концепций, согласно которым религия возникает из мифологии, что якобы человек выдумал богов вслед-ствие обожествления природы. Чтобы природу обожествлять, нужно иметь какое-то пред-ставление о Боге, это очевидно. Поэтому вначале у человека должно быть хотя бы смутное представление о Боге, чтобы он, пользуясь своими слабыми силами и пользуясь разумом, ис-порченным грехом, видел в природе некоторых духов, демонов и создавал различные извра щенные формы религии. Такими формами первобытного религиозного сознания являются: тотемизм, состоящий в обнаружении человеком связи своего рода, племени с определенны-ми животными, растениями или явлениями природы; магия, т.е. вера в то, что при помощи заклинаний, различных слов, люди могут воздействовать на явления природы, поскольку между этими словами и явлениями природы стоят духи, понимающие эти слова; фетишизм, т.е. поклонение некоторым вещам, в том числе явлениям природы, обожествление отдельных предметов, например, Солнца или других стихий; анимизм — вера в духов или в одухотво-ренность природы. В анимистической религиозности уже виден некоторый, как бы предва-ряющий философию, взгляд на мир. Человек смотрит на мир, сначала посмотрев на себя. Человек видит свою душу, видит, что он движется и мыслит при помощи своей души, и этот же взгляд переносит на внешний мир, считая, что таким же образом происходит движение и развитие всей природы. Природа, таким образом, населяется различными духами и богами. Человек объясняет природные явления, предполагая, что связь между ними есть отношение между этими духами и богами, а эти отношения он, соответственно, уподобляет отношениям между людьми. Таким образом, явления природы антропоморфизируются и даже социоант-ропоморфизируются (см. учебник А. Н. Чанышева), т.е. особенности человека и общества переносятся на природный мир. Возникает мифология, в которой явления природы описыва-ются при помощи отношений различных богов, управляющих миром. В этом есть некоторое развитие, поскольку любая мифология есть уже определенная абстракция и обобщение. Люди видят не просто явления природы, но понимают, что у него есть некая причина, и видят ее в неком боге. Впоследствии из этого обобщения и начинает возникать философия.

РЕЛИГИИ ДРЕВНЕЙ ГРЕЦИИ

Попробуем проследить, каким образом возникает философия, на примере Древней Гре-ции. Здесь издавна существовал культ умерших. Древние греки, или те народы, которые впоследствии стали древними греками, не сомневались, что душа существует отдельно. Под душой понимали, конечно же, не то, что мы сейчас понимаем под этим словом. Греческое слово «псюхе» иногда возводят к слову «псюхос» — прохлада, т.е. та прохлада, которая производится посредством нашего дыхания. (Вспомним, что в русском языке слова «душа», «дух», «дышать» также имеют общее происхождение.) Греки пытались умилостивить души умерших, устраивали в честь них праздники, из которых впоследствии выросла греческая драма. Ведь если душа принадлежала человеку, который умер насильственной смертью, то она мстила людям (такие души назывались эриниями, или в римской мифологии фуриями). Эринии охраняли ворота в Аид, поскольку они никем не могли быть подкуплены. Особен-ность греческой религии состояла в том, что под богами греки считали сущность вещи илиявления, в отличие от римской мифологии, где богом было само явление. Скажем, бог моря Посейдон символизировал собой сущность морской стихии, в то время как бог Нептун был само море со всеми его явлениями. Может быть, в этом мы увидим ключ к разгадке феномена греческой философии и поймем, почему философия возникает именно в Древней Греции, а в Древнем Риме философия всегда существовала лишь в форме чисто эклектического восприя-тия идей греческих философов.

Греческая религия не была единым цельным явлением, в ней существовало несколько религий. Среди большого многообразия греческих религий полезно ознакомиться с тремя формами — с «религией Зевса», «религией Деметры» и «религией Диониса». Проследим, ка-ким образом из этих религий возникают различные направления греческой философии.
Религия Зевса
Религия Зевса, пожалуй, лучше всего известна, хотя бы потому, что основные мифы и положения этой религии изложены в книгах Гомера и Гесиода. Гомера Геродот даже называ-ет создателем греческой религии. Не будем спорить с Геродотом, но, как мне кажется, скорее всего он преувеличивал значение Гомера. У Гомера мы не встречаем систематизированной мифологии или, тем более, философии. Мифы и некоторые концепции, которые можно на-звать философскими, встроены в повествование его «Одиссеи» и «Илиады». Только лишь внимательное чтеяие позволяет выделить некоторые предфилософские элементы и опреде-лить, каково же было мировоззрение самого Гомера.

Быть может, самым важным вкладом Гомера в философию (на это обращает внимание еще Аристотель) является постановка им вопроса о первоначале. Он спрашивает: что же бы-ло прародителем всего? И отвечает: «Океан всему прародитель». (Океан — это река, кото-рая со всех сторон омывала Землю.) Кроме того, Гомер предлагает и некоторую космологию, утверждая, что существует три части Вселенной: небо, земля и преисподняя, которая, в свою очередь, состоит из Аида и Тартара. По Гомеру, земля отстоит от неба на таком же расстоя-нии, как Тартар отстоит от земли. Венчает все Эфир.

Далее, в мифологии Гомера мы можем увидеть и пред философский анализ явлений. В частности, боги, которые фигурируют в его «Одиссее» и «Илиаде», находятся между собой в родственных связях. И это, конечно же, не случайно. Не случайно бог смерти Танатос явля-ется братом бога сна Гипноса: Гомер и его современники, видимо, пытались найти связь меж-ду сном и смертью и выражали ее на языке мифологическом, на языке родственной связи между богами.

Есть у Гомера и своеобразная антропология, учение о человеке. В человеке Гомер разли-чает две части: душа и тело. Причем душа понимается трояко: душа как «псюхе» — бесплот-ный образ тела, как бы его копия, только нематериальная, не имеющая плоти, хотя и телесная; душа как {тюмос}, волевое начало в человеке; и душа как {ноос} (в более позднем языке «нус»), т.е. как ум. Все три вида души существуют только у богов и человека, живот-ные обладают первым и вторым видом души.

И еще один вклад Гомера в философию состоит в том, что боги у него совершенно не всесильны. Они подчиняются судьбе, или мойре. Нельзя сказать, что это бог судьбы, это некая безличная судьба, как бы прообраз понятия закона. Более разработанная концепция — и философская, и космологическая — содержится в работах Гесиода, младшего современника Гомера. Перу Гесиода принадлежат два дошедших до нас произведения — «Труды и дни» и «Теогония». «Труды и дни» посвящены истории развития человечества, описанию прошедшего Золотого века и того упадка, которого достиг-ло человечества во времена Гесиода. В «Теогонии» же Гесиод показывает развернутую карти-ну возникновения богов. И так же, как Гомер, он ставит вопрос о начале — уже не просто о субстанциальном начале, но и о начале хронологическом. Гесиода волнует вопрос: что было в самом начале, лежит в основе мира и явилось его порождающей причиной? Этой порождаю-щей причиной у Гесиода оказывается хаос. Этот хаос следует понимать не некий беспорядок, а как бездна. Точнее, «хаос» — это некая пропасть между землей и небом. Впоследствии из хаоса рождаются боги — Гея (земля), Тартар, Эрос, Нюкта (мочь) и Эреб (мрак). Гея по-рождает из себя Урана, т.е. небо, нимф и Понт (море). (Я не буду останавливаться на дру-гих второстепенных богах.) В дальнейшем Гея и Уран рождают Титанов, Циклопов и гека-тонхейров (сторуких). Уран стыдится своих отнюдь не прекрасных детей и не выпускает их из чрева матери Геи. Гея страдает, ненавидит Урана, и тайком от него рождает одного тита-на — Крона. Одновременно с этим появляются такие боги, как Старость, Смерть, Печаль и т.д. Крон оскопляет Урана и выпускает всех остальных Титанов из чрева матери-земли.

На следующем этапе Крон и титанида Гея рождают известных нам по гомеровским .ми-фам богов-олимпийцев. Однако Крон, помня то, что он сделал со своим отцом, подозревает, что и его дети сделают с ним то же самое, и пожирает своих детей. Рея вместо одного своего сына подсовывает ему камень, и Зевс оказывается таким образом уцелевшим. Зевсу освобожденные им гекатонхейры дают свое оружие — гром и молнию, и при помощи грома и молнии Зевс ниспровергает титанов и становится верховным богом греческого пантеона. Он сбрасы-вает в Тартар всех титанов и в качестве их тюремщиков гекатонхейров.

Таким образом, Гесиод рассказал о том, что произошло до тех событий, которые описы-ваются у Гомера. Гесиод гораздо в большей степени, чем Гомер, систематизирует историю возникновения мира, прослеживая ее в виде происхождения богов. В дальнейшем у Зевса также рождаются дети, и один из его сыновей — Аполлон — ста-новится другим верховным богом греческого пантеона. Религия Зевса и Аполлона стала практически официальной религией Древней Греции. Известен храм Аполлона в Дельфах, где прорицательницы-пифии вещали, сидя на треножнике, волю богов и в первую очередь — Аполлона.

Религия Деметры

Другая греческая религия, имеющая несколько иное происхождение, но впоследствии слившаяся и в форме мифов пересекшаяся с религией Зевса и Аполлона, — это религия Де-метры. Эта религия вырастает из мифа, согласно которому у Деметры Аид похищает ее дочь Кору, или Персефону. Деметра обращается к другим богам, и те, не желая портить отноше-ния с Аидом, приходят к компромиссному решению, согласно которому Персефона должна попеременно жить на земле и в Аиде. Таким образом, у людей появляется посредник между Аидом и землей, между загробным миром и земной жизнью, и люди узнают о том, что ожи-дает их после смерти. Вследствие этого возникают таинства Деметры и Коры. Эта религия была эзотеричной, в эти таинства-мистерии посвящались не все. В частности, вам должны быть известны Елевсинские мистерии. Посвященные в религию Деметры достигали посмерт-ного существования. Следы этой религии можно найти в трагедиях Эсхила.

Религия Диониса. Орфики

Религия Диониса тесно связана с религией Деметры. В основе этой религии, пришедшей с севера, из Фракии, лежит поклонение богу Дионису, впоследствии ставшему богом вина. Он стал богом вина, в частности, потому, что поклонение Дионису проходило в форме упот-ребления вина, неистовых плясок, т.е. того, что стало называться вакханалиями, по другому имени Диониса — Вакх. Служителями бога Вакха, или Диониса, были вакханки. Во время вакханалий люди, участвовавшие в них, оказывались в состоянии экстаза (термин «экстаз» происходит от греческого «экстасис» — выхождение вне себя, т.е. как бы выхождение из своего собственного тела), и обнаруживали, что кроме тела у человека существует и душа и что душа может существовать независимо от тела. А поскольку экстаз сопровождался раз-личного рода приятными ощущениями и оставлял после себя ощущение истинности, то сто-ронники этой религии, дионисийцы, приходили к выводу, что состояние это является гораздо более истинным и достойным существования, чем состояние в теле. Появляется концепция, согласно которой существование в земном теле объявляется неистинным и что тело есть моги-ла души. Развил и систематизировал религию Диониса Орфей, легендарный греческий герой. Согласно мифу, Орфей потерял свою возлюбленную Эвридику, умершую от укуса змеи, и, взяв с собой свою лиру, отправился к Аиду. Игрой на лире он усыпил стоглавого пса Цербе-ра, умилостивил неумолимых эриний и уговорил Персефону, которая уже давно живет у Аида и является владычицей подземного царства, отпустить Эвридику. Персефона согласи-лась с одним условием, чтобы Орфей шел впереди Эвридики и не оборачивался на свою воз-любленную. Орфей уже почти вышел, но не выдержал и обернулся, так что Эвридика оста-лась в царстве Аида, а Орфей вышел один. Орфей так и остался однолюбом, верным Эври-дике, и во время одних из вакханалий был растерзан вакханками. Жил на самом деле Орфей или нет, сказать сложно, но в книге «Фрагменты ранних греческих философов» Орфею по-священо довольно много страниц и практически восстанавливается из разрозненных цитат и фрагментов его «Теогония». Прочитав ее, можно ознакомиться и с орфеевскими мифами и узнать о теогонии, которая разрабатывалась в религии Диониса.

Характерно отличие религии Зевса и Диониса: у Гомера мы читаем, что земная жизнь лучше и ценнее жизни загробной, что в Аиде обитают не души, а лишь тени; Орфей же ут-верждает обратное, что тело есть могила души и загробная жизнь является истинной и луч-шей долей для человека.

Целью жизни орфики считали освобождение души от тела, разделяя при этом точку зрения, что душа после смерти вновь воплощается в тело — человека или животного — со-гласно той жизни, которую человек вел до своей смерти. Посвящение в таинства Диониса служило цели избавления человека от бесконечного возвращения в тело, достижения вечной блаженной жизни в царстве мертвых. Во «Фрагментах ранних греческих философов» приво-дится текст нескольких пластинок, найденных в Крыму. На этих пластинках явно друг поддругом написаны следующие слова, отождествляемые орфиками:
Жизнь смерть жизнь Истина Ложь
истина Душа Тело
В дальнейшем мы увидим, как из этих двух религий — дионисийской и аполлоновс-кой — возникают две начальные школы древнегреческой философии — италийская, у исто-ков которой стоял Пифагор, и милетская, первым представителем которой является Фалес. Но необходимо отметить еще один источник греческого философствования — бытовое сознание.

СЕМЬ МУДРЕЦОВ

Все вы знаете о семи мудрецах. Они жили в VII-VI веках до Р.Х. Разные свидетельства причисляют к семи мудрецам разных мыслителей, но, как правило, во всех списках встреча-ются четыре мудреца — это Фалес, Солон, Биант и Питтак. Большинство высказываний се-ми мудрецов посвящены некоторым нравственным предписаниям. Таким образом, возникает этическое философствование, выражавшееся в форме неких максим, т.е. гном. В качестве примера можно привести развитие темы меры. Практически у каждого мыслителя встречает-ся такая мысль, что мера лучше всего. Клеобул: «мера лучше всего», Солон: «ничего — слишком}, Питтак: «знай меру» и т.д. Это основное направление их мудрости — открытие гармоник в мире и человеке. Множество гномов выражают просто некие этические мысли, например: «Отца нужно уважать», «Лучше быть ученым, чем неученым», «Будь сдержан на язык», «К несправедливости питай ненависть», «Благочестие блюди» и т.д. Однако среди всех высказываний семи мудрецов следует выделить несколько. Во-первых, максима, о кото-рой говорит Хилон, а также Фалес, и которая была выбита над входом в дельфийский ора-кул: «Познай самого себя». Эту фразу Сократ считал самой мудрой и избрал девизом своей собственной философии. Это уже не просто фраза, но девиз познания, самопознания, то, что стало целью и методом дальнейшей философии. И еще одну мысль Солона я бы выделил: «О тайном догадывайся по явному». Здесь выражается принцип дальнейшего научного по-знания. Причинность надо искать не среди явлений, а за явлениями надо искать скрытую причину, о которой можно судить по этому явлению.

Лекция 3

МИЛЕТСКАЯ ШКОЛА Фалес

Первым греческим философом по традиции считается Фалес Милетский. Вообще гречес-кая философия возрикла одновременно в двух местах. С одной стороны — в Восточной Гре-ции на побережье Малой Азии, т.е. в Ионии. Иония состояла из нескольких городов-полисов, одним из которых был Милет, наиболее известный тем, что в этом городе родились наиболее известные философы. Практически одновременно философия возникает на юге со-временной Италии. Основателем ее является Пифагор.

Несколько слов о периодизации античной философии. Ее обычно делят на три периода.

Первый период — это досократики. Само название ставит временной и тематический предел.

Второй период — то, что можно назвать классической греческой философией: это философия Сократа, Платона и Аристотеля.

Третий период — философия эпохи эллинизма. Эллинистическая философия после Аристотеля представлена вначале тремя школами. Это стоицизм, эпикурейство и скептицизм. Кроме них существовали перипатетическая и академическая школы, а в первые века после Р.Х. к ним добавилась неоплатоническая школа.

Сейчас мы займемся первым периодом древнегреческой философии, философии досок-ратовской. Я вам уже рекомендовал книгу «Фрагменты древнегреческих философов». Дело в том, что произведения философов, живших до Платона, до наших дней не дошли. Известны только цитаты из работ этих философов, упоминаемые у других мыслителей, живших гораз-до позднее, чем философы-досократики. Поэтому о философии досократовского периода мы можем судить только по фрагментам, цитатам или просто по изложениям некоторых их мыс-лей. Встречаются они, в первую очередь, конечно, у греческих философов — у Платона и Аристотеля, а также у мыслителей, живших в первые века после Р.Х., в том числе и у отцов Церкви. Много цитат мы находим у Августина, Иринея Лионского, Тертуллиана, Климента Александрийского, Максима Исповедника и т.д. По этим фрагментам мы можем в более или менее правильной форме восстановить те философские взгляды, которых придерживались мыслители досократовского периода. Первоначально сборник фрагментов, собранных немец-ким филологом Дильсом, вышел в Германии в конце XIX в. Впоследствии книга неоднократ-но переиздавалась с дополнениями, но уже под редакцией ученика Дильса — Кранца. Пер-воначальное название книги — «Фрагменты досократиков». В русском издании книга вышла под названием «Фрагменты ранних греческих философов», потому что в нее были включены фрагменты мыслителей, которых не принято называть досократиками — Гомера, Гесиода и др. Обратите внимание, что во «Фрагментах»- часто цитируются отцы Церкви. И когда буде-те читать эту книгу, обращайте на это особое внимание, смотря, как отцы Церкви относятся к тому или иному мыслителю: или просто цитируют, или осуждают, или одобряют то или иное положение. Таким образом вы не только научитесь понимать античную философию, но и на-учитесь правильно с ней работать, выработаете христианское отношение к античной филосо-фии.

Итак, первым философом милетской школы (по традиции начинают именно с нее) явля-ется Фалес Милетский. Годы жизни его, так же как и многих других философов, восстано-вить точно невозможно. Считается, что он жил в конце 7 — первой пол. 6 веков. По некото-рым данным уточняются цифры, так что в учебниках философии можно найти такие годы: 625-547 до Р.Х. Фалесу приписывается несколько произведений, в числе которых «О нача-лах», «О солнцестоянии», «О равноденствии», «Морская астрология» или «Астрономия». Причем «Морскую астрологию» считают подложным произведением, скорее Фалесу не при-надлежащим. О жизни Фалеса вы можете узнать из книги Диогена Лаэртского. Советую вам при подготовке к семинарским занятиям прочитывать соответствующие места из Диогена Ла-эртского.

Диоген Лаэртский указывает, что Фалес своей мудрости, в т.ч. и математике, научился в Египте(1) . Однако Фалес внес много нового по сравнению с тем, что знали египетские жрецы. Египтяне могли делать некоторые геметрические вычисления. Фалес же, в отличие от них, ввел некоторый элемент доказательности в геометрию. В частности, он доказал несколько те-орем в отношении треугольников: о равенстве треугольников по стороне и двум углам и т.д. Внес он серьезный вклад и в астрономию — как следует из названия двух его произведений он указал дни равноденствия и солнцестояния. Он предсказал солнечное затмение, которое случилось в 585 году. Хотя, как отмечают многие исследователи, Фалес еще не знал причину солнечных затмений, и расчеты основывал только на эмпирических наблюдениях, которые вели египетские жрецы. Фалесу также принадлежит введение календаря в 365 дней и деление его на 12 месяцев. Он пытался объяснить причину, по которым происходят разливы Нила и т.д. Даже сам круг вопросов, которыми занимался Фалес, показывает, что он был чрезвы-чайно энциклопедически одаренный человек. Нас же интересуют в первую очередь его фило-софские вопросы и ответ на вопрос, почему именно Фалес считается первым философом.

Среди его философских положений выделяются два. К именно эти положения упоминаются у Аристотеля. Первое положение. Фалес сказал, что начало всех вещей — вода. Мы помним, что примерно похожее высказывание есть у Гомера, который говорил, что «Океан всему прародитель». Однако, тем не менее, именно Фалеса мы считаем философом, а Гомера нет. Почему? У Гомера Океан, вода как стихия, стоит у начала родословия богов, т.е. вода есть только генетическое начало мира. Фалес же считает, что вода есть начало онтологическое, т.е. тот элемент, та субстанция, которая лежит в основе всех вещей. Фалес первым поставил вопрос о субстанции, о том, что лежит в основе многообразия нашего мира. То, что мир многообразен и полон огромного количества предметов, для всех очевидно. Проблема возникает тогда, когда мы поставим вопрос: а не лежит ли в основе этого многообразия нечто единое, объединяющее все эти предметы? И если лежит, то что это такое? То, что объединяет все многообразие предметов и лежит в его основе, называют субстанцией, или по-гречески — ипостасис, что дословно можно перевести как «под-лежащее, лежащее под». Фалес первым поставил этот вопрос и первым дал на него ответ, сказав, что в основе всего лежит вода. На основании этого обычно делается вывод (как увидим, совершенно необоснованный), что Фа-
лес в основе своей стихийный материалист.

Аристотель, цитируя Фалеса, размышляет, почему Фалес началом всех вещей посчитал воду. Я уже говорил, что вполне возможно влияние Гомера. Кроме того, указывает Аристо-тель, Фалес не мог не заметить, что в основе всей жизни лежит вода — пища содержит воду, сперма всех живых существ влажная, что все живое рождается из воды и живет за ее счет.

Второе положение Фалеса — все полно богов. И доказательство этого Фалес находил в том, что магнит притягивает к себе железо. Таким образом, душа — это двигательное начало. Она есть не только у живых, но и у вещей (такая концепция, приписывающая жизнь нежи-вым предметам, называется гилозоизмом). Поэтому одушевлена вся вселенная, так что, цитирует Фалеса Анахарсис у Плутарха, не стоит удивляться тому, что промыслом бога совершаются прекраснейшие дела. Бог — это ум космоса, и космос — прекраснее всего, ибо он — творение бога.

1 Впоследствии многие христианские мыслители (Иустин Философ, Татиан и др.) будут отмечать этот факт, говоря, что собственно греческой мудрости не существует, а все знание греки заимствовали у египтян, а те, в свою очередь, многое взяли у живших в свое время в Египте евреев.

Анаксимандр

Учеником Фалеса является Анаксимандр, который также жил в Милете, родившись одоло 610 и умерев примерно в 546 году. Анаксимандр написал произведение «О природе»-. Собственно, Анаксимандр первым дал такое заглавие, положив начало многочисленной чере-де произведений под названием «О природе» (Перi фvсеос,). Поэтому философов досократов-ского периода, как правило, называют фисиологами, т.е. учившими о природе (не путать с физиологией, хотя греческий корень один и тот же). Даже заглавие этого произведения Анаксимандра показывает область интересов первых греческих философов — это природа, а отнюдь не человек, что будет предметом интереса Сократа и последующих философов.

Анаксимандр также поставил вопрос о первоначале всего сущего, но в отличие от Фале-са, он назвал таким первоначалом апейрон. В переводе с греческого аттрод — «беспредельный». Субстантивированное существительное — то arceipov означает «беспредельное». Дословный перевод этого термина показывает, что Анаксимандр в поисках первоначала решил не останавливаться ни на одной из известных древним грекам стихий и положил в качестве первоначала всего нечто, не относящееся ни к одной из стихий.

Аристотель так объясняет, почему Анаксимандр ввел именно «беспредельное» в качестве первоначала. Во-первых, начало не может быть какой-то одной стихией, ибо в этом случае все остальные стихии, в конце концов, будут этой стихией поглощены. Поэтому не будет и многообразия вещей. Во-вторых, поскольку многообразие всех вещей и явлений бесчислен-ное, то и начало, лежащее в основе всех вещей и явлений, также должно быть бесконечно. В-третьих, всякая вещь есть или начало, или происходит из начала, но у бесконечного нет на-чала, как нет и конца. Поэтому-то оно и есть божество. Весь мир находится в непрестанном движении, значит это начало должно быть вечно и никогда не иссякать. Таким образом, на основе чисто рассудочных аргументов Анаксимандр приходит к выводу, что первоначало всех вещей должно отличаться от какой-либо стихии, быть неуловимым для наших органов чувств — т.е. быть «беспредельным», апейроном.

Естественнонаучные взгляды Анаксимандра не отличаются такой же глубиной, как его философские воззрения, хотя и он внес значительный вклад в древнегреческую науку. В частности, тем, что он, как указывает Диоген Лаэртский, первым нарисовал границы моря и суши, т.е. первый нарисовал географическую карту. Высказывал свои взгляды и по поводу нашего мироздания, говоря, что Земля находится в центре всего, что Солнце по размерам не меньше Земли и есть чистый огонь, а Луна светит отраженным светом, исходящим от Солнца. Первым создал солнечные часы — гномон. Указал, что Земля ни на чем не стоит, а есть парящее тело, находящееся в центре всего. На месте же она остается вследствие равного расстояния от всех точек космоса.По форме Земля представляет из себя цилиндр, подобный мельничному жернову.

Известно положение Анаксимандра, которое порождает разнообразные споры и домыс-лы: «А из каких [начал] вещам рождение, в те же самые и гибель совершается по роковой задолженности, ибо они выплачивают друг другу правозаконное возмещение неправды в на-значенный срок времени». Из этой загадочной фразы, приводимой Симпликием, ясно, по крайней мере, что наш мир не вечен. Вещи и весь мир возникают и уничтожаются. И воз-никновение это связано с какой-то роковой неправдой, т.е. вычленение вещей из первонача-ла, из апейрона, является, по всей видимости, нарушением некоторой гармонии. Почему это является нарушением и почему вещи оказываются должны друг другу, об этом можно только догадываться. Впоследствии эта идея вечного периодического уничтожения мира будет встре-чаться у многих философов, в частности у Гераклита и стоиков.

Анаксимен

Следующий философ, живший после Анаксимандра — Анаксимен. Акмэ (т.е. расцвет, наступавший в возрасте 40 лет) Анаксимена приходится на 546 год. Умер он, как указывает Диоген Лаэртский, с 528 по 525 гг.

В качестве первоначала (а Анаксимена также интересовал именно этот вопрос, объеди-нявший всех трех милетских философов) Анаксимен назвал воздух — еще один элемент, из-вестный древним грекам. Это позволяет историкам философии, как правило, делать вывод, что Анаксимен не удержался на высоте мысли Анаксимандра. По всей видимости, это так. Но это еще раз показывает, насколько философия первых мыслителей была тесно сплетена с их религиозными воззрениями. Вы помните, каким образом древние понимали душу — как прохлада, дыхание. И у Анаксимена мы видим примерно тот же образ мысли. Он попытался определить, что же такое беспредельное. Понимаете, что определить.беспредельное, т.е. по-ставить беспредельному предел, невозможно. Но тем не менее Анаксимен в качестве беспре-дельного нашел воздух. Воздух, действительно, — это стихия, во-первых — невидимая, во-вторых — бесформенная, а в-третьих — безграничная, т.е отвечает всем критериям беспредельного.

Поэтому Анаксимен, по-видимому, считал, что он развивал и уточнял мысль своего учителя. Кроме того, он, так же как и Фалес, считал, что все полно богов, и что бог есть душа мира. А что такое душа? Душа — это дыхание. И так же как наша душа есть наше дыхание, так и душа мира есть воздух. Поэтому такой ответ Анаксимена на вопрос о перво-начале явился результатом как религиозного, так и философского подходов. С одной сторо-ны, воздух есть начало философское, т.е. «беспредельное», с другой стороны — это есть ду-ша мира, бог. Даже более того, Анаксимен заявляет, что все олимпийские боги возникли из воздуха. Воздух лежит в основе всего, в том числе и богов. Из воздуха посредством разря-жения и сгущения образуются все остальные стихии и элементы. Разряжаясь, воздух стано-вится огнем, а сгущаясь, он становится сначала ветром, потом облаками, потом водой, зем-лей, камнями и всеми теми вещами, которые существуют на земле.

ПИФАГОР

Практически одновременно с Милетской школой зарождается философия и на юге Ита-лии, в другом конце великой Эллады. Первым представителем италийской философии явля-ется Пифагор. По месту своего рождения Пифагор также был милетцем, вернее ионийцем. Он родился на острове Самос, у побережья Ионии. Затем, как говорят, по совету Фалеса, Пифагор уехал в Египет набираться мудрости. Говорят, что путешествовал он и по Вавило-нии, некоторые указывают, что дошел он даже до Индии, что впрочем, весьма маловероятно. Ипполит в «Опровержении всех ересей» утверждает, что Пифагор встречался с Зороасгром, у которого позаимствовал идею о двух изначальных причинах вещей. Затем он вернулся в Ионию, но когда в Самосе стал править тиран Поликрат (в 532 г. до Р.Х.), Пифагор отпра-вился в Италию. Там в городе Кротоне на юге полуострова он основал свою школу, которая стала называться Пифагорейским союзом. О Пифагоре известно еще меньше, чем о милетс-ких философах; это практически легендарная личность: от него не дошли ни произведения, ни фрагменты, неясно даже, писал ли вообще что-нибудь. Пифагорейский союз какое-то вре-мя был довольно влиятельной организацией, и даже утверждается, что пифагорейцы в Кро-тоне и в других городах пришли к власти. Однако у Пифагорейского союза было множество врагов, и когда к власти пришли противники пифагорейцев, то их стали беспощадно уничто-жать. Говорят, что их даже сжигали вместе с домами. По одной из версий, когда в одном до-ме сгорели самые близкие друзья Пифагора, то он покончил жизнь самоубийством. По дру-гой версии, Пифагор удалился в Метапонт, где и умер. Пифагорейский союз существовал длительное время и после смерти Пифагора, напоминая некий монашеский союз: это были общины, членами которых могли быть и женщины, что для Древней Греции было не совсем обычным и являлось значительным демократическим завоеванием, как бы вызовом обществу. Хотя еще Фалес (по другой версии — Сократ) говорил, что он благодарен судьбе за три ве-щи: за то, что он родился человеком, а не зверем, мужчиной, а не женщиной, эллином, а не варваром. Но у Пифагора не было такого предпочтения одного пола другому, и в Пифаго-рейский союз принимались также и женщины. Философы женщины в Древней Греции суще-ствовали лишь в пифагорейской школе.

Образ жизни Союза был замкнутым. С самого начала учение Пифагора было эзотерич-но, и распространять идеи Пифагора, выносить их за пределы Пифагорейского союза было строжайше запрещено. Лишь впоследствии один из последователей Пифагора — Филолай, испытывая огромную денежную нужду, продал три трактата Пифагора, и лишь тогда идеи Пифагора стали известны широкой общественности. Говорят также, что Платон купил один из этих трактатов и изложил в своем собственном диалоге «Тимей».

Из положений Пифагора можно выделить следующие. Во-первых, учение о числе как о начале мира, во-вторых, его учение о душе и в-третьих, его учение об образе жизни. Что ка-сается жизни членов Пифагорейского союза, то она была весьма упорядоченной. Каждый член этой общины рано утром, прежде чем встать, должен был вспомнить и представить то, что ему предстоит сегодня сделать. Затем, успокоив душу игрой на лире, он начинал заня-тия. День проходил в непрестанных занятиях, жертвоприношениях богам, купании в море, физических упражнениях. И прежде чем отойти ко сну, каждый член Союза обязан был вспомнить три вещи: что он сделал за сегодняшний день, что он не сделал и что ему предсто-ит сделать завтра. У них были и чисто физиологические предписания, о которых можно бы-ло бы и не говорить, например, не есть бобов и т.д. Главное же для пифагорейцев — это стремиться к истине, ибо только это, указывал Пифагор, приближает людей к богу.

Собственно говоря, именно поэтому Пифагор считается основателем термина «философия». Сам Пифагор, говорят, противопоставил себя семи мудрецам (мудрец по-гречески — о софос). Только бог может быть мудрецом, а себя Пифагор считал лишь люби-телем мудрости, человеком, стремящимся к истине. Ведь бог телом подобен свету, а душой — истине. Но хотя Пифагор и не считал себя мудрецом, а лишь философом, по всей видимости, большой скромностью не отличался, ибо считал, что существует три рода разумных существ: боги, люди и существа, подобные Пифагору.
В своем учении о душе Пифагор многое заимствовал из орфической традиции и так же, как орфики, верил в переселение душ, в метемпсихоз. Люди об этом не знают, ибо не помнят свои предыдущие воплощения, однако сам Пифагор помнил свои предыдущие воплощения и указывал, что первым его воплощением на земле был бог Гермес. Душа, следовательно, счи-талась бессмертной, и задачей человека было уподобить себя богу. Именно этому и служил весь образ жизни Пифагорейского союза.

Но каким образом можно познать бога, перейти к созерцанию вечного неизменного бога от чувственного изменяющегося мира? В этом огромную роль Пифагор придавал математике. Началом всего Пифагор считал число. Пришел он к этому положению следующим образом. Однажды Пифагор шел мимо кузницы и услышал, как по наковальне бьют разные молоты. Он обратил внимание на то, что молоты разной величины и разного веса издают разный звук. Ему пришла в голову мысль, что даже такая, казалось бы, качественная категория, как звук, может быть привязана к определенному количеству, т.е. числу. Значит, в основе всего лежит число — именно оно является первоначалом.

Есть и другое основание для такого вывода. Еще семь мудрецов говорили, что познать неявное можно лишь по явному. Поэтому познать скрытого бога можно лишь при помощи явленного чувственного мира. Но чувственный мир неистинен. Пифагор, как и орфики, при-держивался дуалистической концепции души и материи, предпочитая тленной материи веч-ную душу Материя как изменяющаяся и неистинная, яе может привести иас к познанию ис-тины. Поэтому нужен некий посредник между материей и богом. И таким посредником явля-ется число, ибо оно есть то, что, с одной стороны, можно четко представить, что можно со-считать, а с другой стороны, оно непреходяще, в отличие от чувственного мира.

Музыка в античности считалась частью математики. Это позволило Пифагору сделать вывод о существовании так называемой музыки сфер. Планеты при движении издают неко-торый звук, каждая своей высоты. Этот звук мы не слышим лишь потому, что он имеет все время одну и ту же высоту. И поэтому мы рождаемся в этом звуке и воспринимаем его как некий фон. Всего в мире существует 10 небесных тел. Число 10 было для Пифагора наиболее совершенным числом. Пифагору было известно 9 небесных тел, включая Землю, Солнце, Луну и др. Поэтому в качестве 10-го небесного тела он предположил некую Противоземлю. Все планеты вращаются вокруг центрального огня, который нам с Земли не виден, потому что Земля повернута к нему всегда одной и той же стороной. И Противоземля также не вид-на, потому что она всегда находится напротив этого огня с другой стороны.

Пифагорейская идея о числе как первоначале всего сущего довольно-таки сложна, и сам Пифагор часто об'яснял ее на свойственном ему языке. В частности, все числа он делил на четные и нечетные. Все они происходят из единицы, которая об'единяет в себе все числа и является началом всего мира. Единица — это символ единства, тождества, равенства, целос-ти.За единицей идёт двоица, которая символизирует различие, неравенство, изменчивость, все то, что состоит из частей. Троица — это то, что имеет середину, т.е. все совершенное. А наиболее совершенным числом, как я уже говорил, является десятка. Как все числа делятся на четные и нечетные, так и все в мире подчиняется этим числам. Все в мире состоит из про-тивоположностей: нечетное-четное, предел-беспредел, единое-многое, правое-левое, мужское-женское, светлое-темное, хорошее-плохое. Все существует в силу гармонии этих противопо-ложностей. Когда возникает перевес одной из противоположностей, возникает отсутствие гармонии, что в человеке, в частности, проявляется как болезнь.

Лекция 4

ГЕРАКЛИТ

Сегодня мы рассмотрим одного из самых загадочных и непонятных философов античности — Гераклита.

Гераклит Эфесский родился в городе Эфесе в Ионии. Дату рождения можно также выс-читать по его акмэ, которое приходится на 504-501 годы до Р.Х. По-видимому, он родился где-то в 540 году до Р.Х. и жил, как указывают биографы, около 60 лет. По некоторым дан-ным, что Гераклит имел благородное происхождение, был даже басилевсом, т.е. царем, одна-ко отказался от царствования, передал его брату, а сам ушел в горы, где жил отшельником. Впоследствии, заболев водянкой, Гераклит спустился в город, однако, будучи не совсем хо-рошего мнения о людях, не мог сказать причину своей болезни и спрашивал загадками у врачей, смогут ли они превратить ливень в засуху? Врачи, конечно же, не поняли, что он имел в виду просьбу излечить его от водянки, и поэтому Гераклит попытался заняться само-лечением: зарылся в навоз, надеясь, что тепло, исходящее от навоза, излечит его. О том, что произошло далее, существуют разные версии: по одной — навоз застыл, и Гераклит не смог выбраться и так умер; по другой версии — на него напали собаки и разодрали. Но так или иначе, в возрасте 60 лет Гераклит умер от водянки.

Традиция называет Гераклита «плачущим философом», поскольку, Гераклит, видя все-общую глупость и бесцельность жизни, плакал, глядя на людей, ведущих пустой образ жиз-ни. Ему принадлежит «О природе», который, как указывается, он специально написал непо-нятнее, чтобы его смогли прочитать лишь те, кто этого действительно достоин, и за это впос-ледствии он получил прозвище «темный}. Сократ, впервые ознакомившись с работой Герак-лита, сказал, что «то, что я понял — прекрасно, то, что я не понял, надеюсь — тоже, но впрочем, здесь нужен делосский ныряльщик», намекая на ту глубину мысли, которая сокры-та в работе Гераклита. А если Сократ не все понял, то что говорить о нас и его толковате-лях?

Эта работа состоит из трех частей, в которых говорится, соответственно, о вселенной, государстве и богословии. Сам Гераклит указывает, что он ни у кого не учился, а все свое знание он взял у самого себя.

Во «Фрагментах ранних греческих философов» Гераклиту посвящено, как никакому другому философу-досократику, огромное число страниц. Количество дошедших до нас фрагментов, приписываемых Гераклиту, довольно велико, и это показывает то влияние, ко-торое оказал Гераклит на последующую философию. Один перечень философов, цитирую-щих Гераклита, показывает его значимость и влияние в последующие годы. Здесь мы видим и Платона, который непосредственно испытал влияние Гераклита, и Аристотеля и других философов. И что немаловажно для нас, Гераклита часто цитируют и отцы и учители Церк-ви. Это Максим Исповедник, Татиан, Климент Александрийский, Ипполит, Немесий, Григо-рий Богослов, Иустин Мученик, Евсевий Кесарийский, Тертуллиан, Иоанн Дамаскин. При-чем, цитируя Гераклита, отцы Церкви часто присоединялись к его мнению. И вместе с тем о Гераклите высоко отзывался такой ненавистник христианства, как Фридрих Ницше, считая его своим любимым философом, единственным, кто хоть в какой-то мере приблизился к его собственной философии. К тому же очень высоко Гераклита ценили Маркс, Энгельс, Ленин. Так что диапазон оценок Гераклита и высокого мнения о нем настолько велик, что охватыва-ет абсолютно противоположные фигуры: от отцов Церкви до хулителей и гонителей Церкви. Почему это так, вы сами сможете понять, прочитав эти фрагменты, что я вам настоятельно рекомендую.

Гераклит был в первую очередь философом. Конечно, он не был философом в той мере, в какой ими были философы последующие, такие, как Платон или Аристотель. У Гераклита еще много мифологии, но все же это мыслитель другого порядка, чем милетцы. В философии Гераклита можно выделить некоторые основные положения. Это учение о всеобщем измене-нии, о противоположностях, о логосе, о природе и о человеке. Сложно сказать, какое из на-званных положений оказало впоследствии наибольшее влияние.

Все сущее, согласно Гераклиту, постоянно изменяется, так что «на входящих в те же са-мые реки притекают один раз — одни, другой раз — другие воды». Или, как цитирует его Сенека: «В ту же самую реку дважды входим и не входим». Св. Григорий Богослов в одном из своих стихотворений тоже использует эту мысль Гераклита: «Есмь, но что это значит? Чем был я, уж то миновало. Ныне — иной и иным буду, коль буду и впрямь несть постоян-ства. Я сам — речной поток замутненный, вечно теку я вперед и никогда не стою... Дважды потока реки не прейдешь того же, что прежде, снова, ни смертного ты прежним не узришь вовек». Это учение Гераклита о всеобщем изменении впоследствии плодотворно использует Платон, создав свое учение об идеях.

Таким образом, по Гераклиту, подлинное бытие не постоянно, а есть непрестанное изме-нение. Все переходит из одного в другое. Гераклит приводит этому множество примеров: ночь переходит в день, жизнь переходит в смерть, болезнь переходит в здоровье и наоборот, даже боги (конечно же, олимпийские) смертны. Собственно говоря, что такое боги? Как ска-зал Гераклит, боги — это бессмертные люди, а люди — это смерные боги.

Поскольку все вещи переходят друг в друга, то каждый раз одна и та же вещь является и не является самой собой. Поэтому вещи всегда несут противоположности. Если день стано-вится ночью, а ночь становится днем, то когда-то мы наблюдаем одновременно и день и ночь. Если жизнь становится смертью и соответственно наоборот, то человек живет для смерти и умирает для того, чтобы человек жил. Поэтому все в мире полно противоположностей, и Ге-раклит на эту тему также весьма часто высказывается. Так, псевдо-Аристотель указывает: «Смысл изречения Гераклита-темного — сопряжение: целое и нецелое, сходящееся — расхо-дящееся, созвучное — несозвучное, из всего — одно, из одного — все». Гераклит считал, что все находится в гармонии друг с другом, как находятся в гармонии лук и лира (имеется в виду гармония сил и покоя). Лук с натянутой тетивой несет в себе огромную энергию, а стрела, выпущенная из лука, несется с огромной скоростью, однако в натянутом луке мы ви-дим всего лишь покой. Так же и лира: звук из нее издается лишь благодаря тому, что струны сильно натянуты. Поэтому все возникает и все существует через противоположности. Таким образом, война, как указывает Гераклит, общепринята, вражда — обычный порядок вещей, все возникает через вражду и взаимообразно, т.е. за счет другого. Однако то, что происходит в мире, происходит не случайно. Миром управляет некий Логос. Возможно, под Логосом Ге-раклит понимал не то, что понимаем мы сейчас, как это понимается в христианстве, а просто некое слово, речь. И Гераклит сказал свою фразу о логосе только лишь вследствие своего презрения к толпе. Негативное отношение к людям, конечно же, в этой фразе существует. Вот как этот первый фрагмент, один из самых известных звучит: «Этот вот логос сущий веч-но люди не понимают и прежде чем выслушать его, и выслушав однажды, ибо, хотя все лю-ди сталкиваются напрямую с этим вот логосом, они подобны незнающим его, даром что уз-нают на опыте точно такие слова и вещи, которые описываю я, разделяя их согласно природе и высказывая их так, как они есть. Что ж касается остальных людей, то они не осознают то-го, что делают наяву, подобно тому, как этого не понимают спя- щие...» Следующие фраг-менты тоже говорят о эзотеризме Гераклита, о его негативном отношении к толпе: «Те, кто слышали, но не поняли, глухим подобны»-, «Большинство людей не мыслят вещи такими, какими встречают их и узнав, не понимают, но воображают» и т.д. По всей видимости, именно такое отношение Гераклита к философии и к людям привлекало в этом философе Фридриха Ницше, который также был уверен в своем высшем предназначении.

Первоначалом мира, по Гераклиту, является огонь. Мир не вечен и через каждые 10 800 лет сгорает. Из огня возникает следующий мир на основании обычных превращений: огонь превращается в воздух, воздух — воду, вода — в землю. Таким образом, космос в целом ве-чен, его не создал никто из богов и никто из людей. Он есть вечно сущий огонь, мерою воз-горающий, мерою погасающий. Таким образом, и логос, управляющий миром и составляю-щий его начало, также имеет огневидную природу. Собственно говоря, неудивительно, что, утверждая вечное изменение и полагая, что все состоит из противоположностей, Гераклит выбирает в качестве первоначала огонь, ибо ни одна из других стихий — ни вода, ни воздух, ни земля — не находятся в вечном движении и в вечном изменении так, как огонь. Любая стихия может остановиться, застыть, огонь же всегда подвижен. Поэтому и основа этого веч-ного непрекращающегося движения — огонь. Впоследствии это учение возобновится в сто-ической философии. В отношении души Гераклит высказывает различные мнения. Иногда он говорит, что душа есть воздух, иногда — что душа есть часть логоса и есть огонь. Поскольку душа есть с одной стороны воздух, а с другой — имеет в себе огневидное начало, то мудрая душа — сухая, пишет Гераклит. И наоборот, глупая, плохая душа — душа влажная. Жить нужно согласно разуму, согласно логосу, который правит миром и который содержится в нашей душе.

А люди же живут так, будто имеют каждый свое разумение. Поэтому люди подобны спящим, не знающим, что делают. Гераклит, таким образом, неявно признал существование некоторых
законов мышления, не придав этому-то значение, которое придаст Аристотель.Мыслить -
это высшая доблесть.
Отрицательно относился Гераклит и к современной ему религии, возражая против куль-тов, мистики, однако веря в богов, в загробную жизнь, в то, что каждому будет воздано по его заслугам. Для бога все прекрасно и справедливо. Люди же признали одно справедливым, другое — несправедливым. Таким образом, у Гераклита впервые встречается мысль о совер-шенстве всего мира, об абсолютной доброте бога и о том, что несчастье и несправедливость возникают только от того, что они нам таковыми кажутся с точки зрения нашего неполного знания о мире. То, что нам кажется злом и несправедливостью, для бога является справедли-востью и гармонией. Гераклит после себя школы не оставил. Были философы, которые счи-тали себя гераклитовцами, среди них Кратил, по имени которого назван один из диалогов Платона. Кратил утверждал, что в одну и ту же реку нельзя войти не только дважды, но и один раз. Поскольку все течет и все изменяется, то обо всем вообще ничего нельзя сказать, поскольку как только ты скажешь, то вещь перестает быть тем, о чем ты хотел сказать. Кра-тил поэтому лишь показывал пальцами.

Язвительно отзывался Гераклит о других философах. Так, в частности, он отмечал: «Многознание уму не научает, иначе она научила бы. Пифагора и Гесиода, Ксенофана и Ге-катея». К изучению философии Ксенофана мы сейчас и перейдем.
ЭЛЕЙСКАЯ ШКОЛА Ксенофан Ксенофан жил несколько раньше, чем Гераклит, однако Ксенофан оказал влияние на элейскую школу, поэтому его философию мы и изучай вместе со всей элейской школой Ксе-нофон — мыслитель, так же, как и Гераклит, стоящий особняком, хотя он оказал огромное влияние на Парменида, и его идеи были развиты в элейской школе. Поэтому Ксенофана сле-дует рассматривать совокупно со всеми элеатами, к которым относятся, кроме упомянутого уже Парменида, Зенон и Мелисс.

Годы рождения Ксенофана в разных источниках указываются по-разному: то 580, то 570, то 564. Умер около 473 года. Происходил из Колофана, что в Малой Азии. В 25 лет он переезжает на юг Италии, в Сицилию, где и проходили остальные годы его жизни. Сфера деятельности Ксенофана довольно разнообразна: он и философ, и поэт, и проповедник. Пи-сал элегии и силлы. На одну из элегий Ксенофана написал подражание А.С.Пушкин. Ксе-нофан занимался и филологией — пытался найти закономерности в греческом языке. Однако нас интерсует его философия и в первую очередь его учение о Боге. Ксенофан много крити-ковал современную ему религию и впервые аргументированно излагал учение о едином и единственном боге.

Вначале несколько слов о критике Ксенофаном языческого политеизма. Аргументы Ксе-нофана основываются на том, что бога греческого пантеона похожи на людей. И отсюда Ксе-нофан делает вывод, что эти боги выдуманы людьми и похожи на людей именно потому, что их выдумали люди. Если бы у коней были боги, то это были бы боги-кони. У эфиопов боги курчавыми и с приплюснутыми носами, боги фракийцев рыжеволосые и голубоглазые. А по-скольку невозможно, чтобы у каждого народа были свои боги, следовательно, существующую религию нельзя признать истинной. Взамен этого Ксеофан предлагает свое учение о едином боге. Есть только один бог, который не похож ни на кого из смертных. Этот бог весь цели-ком видит, весь целиком слышит и весь целиком сознает. «Есть один только бог, меж людей и богов величайший, не похожий на смертных ни обликом, ни сознанием. Весь целиком он видит, весь сознает и весь слышит, но без труда помышлением ума он все потрясает. Вечно на месте одном он пребывает, не двигаясь вовсе, переходить то туда, то сюда ему не приста-ло». В трактате Псевдо-Аристотеля «О Мелиссе, Ксенофане и Горгии» предлагаются аргу-менты, почему Ксенофан мыслит именно так, а не иначе.

Бог вечен, поскольку он не мог возникнуть, ибо все существующее возникает из несуще-ствующего. Но из существующего не может возникнуть несуществующее. Бог один, посколь-ку, если мы допустим, что богов несколько, то некоторые из них будут более могуществен-ными, некоторые — менее могущественными. Поскольку бог, по определению, есть самое мо-гущественное существо, то он может быть только один. Если все боги имеют равную силу, то они так же не являются в полном смысле богами, потому что не являются самыми могуще-ственными.

У бога нет частей, поскольку если бог имеет части, то одна часть будет главенствовать, а другая — подчиняться. Бог же является полностью самым могущественным. Поскольку у бо-га нет частей, следовательно, он в каждой своей части одинаков, и, следовательно, он имеет шарообразную природу. А поскольку он всюду, во всех своих частях одинаков, то он весь слышит, весь сознает и т.д. В противном же случае, части его, несмотря на то, что они части бога, находились бы мжду собой в отношениях господства и подчиненности, что невозможно.

Поскольку бог вечен, один и шарообразен, то он и бесконечен и конечен, так как беско-нечным может быть только несуществующее, не имеющее ни границы, ни середины, ни нача-ла, ни конца. Но бог и не конечен, потому что конечно лишь то, что существует и граничит с чем-то другим. Бог же не может ни с чем граничить.

Бог не движется и не недвижется. Потому что неподвижно не-сущее, не-существующее, т.к. в него ничто не может переместиться. А движется лишь только то, что числом больше одного, потому что двигаться можно лишь по отношению к чему-либо.

Таким образом, бог весь целиком видит, весь целиком слышит, весь целиком мыслит. Он есть бесконечное и одновременно конечное, недвижущееся и непокоящееся, шарообразное, занимающее собою все бытие.

Парменид

Учеником Ксенофана является Парменид. Фрагментов Парменида дошло гораздо мень-ше, чем Гераклита, однако по степени влияния Парменида на последующую греческую мысль его так же трудно с кем-нибудь сопоставить.

Парменида обычно считают первым философом, который начал логически размышлять и привнес рационалистический, логический метод в философию. Школа называется по месту жительства Парменида — Элее, расположенной на юге Италии. Парменид учился у Ксено-фана, но к созерцательной жизни, к философии его привел пифагореец Аминий. Считается, что Сократ беседовал с Парменидом, однако годы жизни Сократа и Парменида не позволяют сделать такой вывод.

Парменид написал поэму, которая также называется «О природе». Эта поэма состоит из двух частей — «Путь истины» и «Путь мнения». «Путь истины» излагает учение Парменида, по поводу «Путь мнения» мнения разных толкователей расходятся: непонятно зачем в одной поэме философу излагать два совершенно противоположных взгляда на мир? Однако «Путь истины» излагает настолько необычную, настолько противоречащую здравому смыслу картину мира, что, по всей видимости, сам Парменид посчитал необходимым описать то, из чего состоит мир, хоть таким, каким он нам кажется. Может быть, это неистинный мир, но он тем не менее нам кажется и также заслуживает того, чтобы его описали. Но внимание философов всегда, естественно, привлекает первая часть поэмы — «Путь истины».

Сюжетно поэма, написанная в стихах, построена так: в {Проэмии} описывается, как бо-гиня справедливости Дикэ ведет Парменида, а богини-девы несут колесницу с автором к две-рям дворца, в котором ему богиня рассказывает истинное положение вещей. В «Пути исти-ны в первую очередь выделяются два положения Парменида. Первое: «То, что есть — есть, то, чего нет, — нет}. Иногда это еще называют первой формулировкой закона тождества. Это действительно тавтология, само собой разумеющееся. Второе положение Парменида не совсем очевидно, ибо оно гласит: {Мыслить — то же, что быть}, или в другой формулиров-ке, философской: {Мышление и бытие — одно и то же}. Казалось бы можно всегда возра-зить. Ведь помыслить можно что угодно, какую угодно химеру, кентавра, леших, но из этого не следует, что они на самом деле существуют. Но попробуйте представить себе кентавра, со-стоящего из несуществующих частей. Кентавра мы представлякм себе как некое существо, со-стоящее из лошади и человека, т.е. из того, что существует. Все, что вы будете мыслить, бу-дете мыслить только на основе существующего. Попробуйте помыслить несуществующее, т.е. небытие. Не несуществующую вещь, а небытие. Этого вы не сможете сделать. Этот тезис Парменида на самом деле отнюдь не случаен, потому что выводы, которые следуют из его философии, настолько противоречат здравому смыслу, что тут же может появиться стремле-ние обвинить его и сказать, что между доказанным и существующим в действительности нет ничего общего, разум — это не бытие, и его выводы не могут служить основой для бытия. Именно поэтому с самого начала Парменид указывает, что мыслить — это то же, что быть, что логические аргументы относятся не просто к области разума, но и к области бытия, и то, что мы с вами исследуем при помощи разума, непосредственно относится к бытию.

Из первого тезиса следуют такие выводы: поскольку существует лишь то, что существу-ет, а то, что не существует, не существует, поэтому существует только бытие. Если существу-ет только бытие, то оно неделимо. Бытие может быть разделено на части только в том слу-чае, если между частями бытия есть небытие. Но небытия нет. Поэтому бытие одно и множе-ства вещей нет. Даже если бы мы и представили, что существуют некоторые части этого бы-тия, то они не могут двигаться, поскольку движение бытия возможно только в небытии. Движение частей бытия возможно только тогда, когда между частями бытия существует не-кое небытие. Поэтому движения в мире также нет. То, что нам кажется существующей мно-жественность вещей, и то, что мы верим в движение этих частей, — это лишь нам кажется. В действительности бытие нерожденно и не подвержено гибели. Оно существовало всегда, веч-но и будет существовать всегда. Оно однородно, бездрожно, т.е. в любой своей части оно не двигается, оно одно, не может быть двух бытии. Оно простое, ни из чего не возникло, неде-лимо, вездесуще, непрерывно. Вслед за Ксенофаном он утверждает, что бытие имеет фсрму шара.

Таким образом, получается парадоксальная картина. Действительно, выводы из двух его положений, совершенно очевидных и совершенно не подлежащих никакому сомнению, выво-ды совершенно логичные, приводят нас к совершенно неразумным выводам о том, что мно-жественности вещей не существует, что движения нет, что это нам только кажется.

На основе рассуждений Парменида можно предложить парадокс, над которым следует подумать. Мы согласимся с тем, что бытие есть, небытия нет. Мы согласимся с тем, что Бог есть. Значит, Бог есть бытие. Поскольку Бог есть бытие, то если Бог существует, то Он су-ществует везде. Нет никакого небытия, из которого Бог мог бы сотворить мир. Следователь-но, Бог не может сотворить мир из небытия. Бог может творить мир только из того, что есть, т.е. бытия, т.е. из Себя. Если же есть небытие, то есть места, где нет Бога, ибо Бог есть бы-тие, «есть Сущий*. Следовательно, или тезис христианства о сотворении мира из небытия неверен, или Бог не вездесущ, что существует некоторая область, называемая небытием, где Бог или сейчас не существует, или когда-то не существовал. Или надо сделать третий вывод, что Бога нет. Говоря, что Бог есть, мы приходим к выводу, что Бога нет. Я попрошу вас по-думать над этим парадоксом.

Лекция 5

Зенон Элейский

Как вы помните из прошлого занятия, Парменид, основатель элейской школы, пришел к выводам, противоречащим здравому смыслу. Естественно, такая точка зрения не могла не вызвать возражения. И эти возражения требовали более строгой и более развернутой защиты положений Парменида. За развитие подобной аргументации взялся его ученик Зенон. Зенон также из Элей. Акмэ его — около 460 года до Р.Х. Источники говорят, что он был приемным сыном Парменида. Вообще информации о его жизни крайне мало. Известно лишь то, что он был политическим деятелем, сторонником демократии и участвовал в борьбе с таранном Неархом. Борьба его закончилась нудачно. Сам Зенон был схвачен, его долго пытали, чтобы он выдал своих сообщников. Зенон, как указывает Диоген Лаэртский, сделал вид, что поддался на пытки и попросил тиранна, присутствовавшего на пытках, подойти к нему поближе. Тиран подошел к Зенону, приблизил свое ухо к его устам, Зенон вцепился в ухо тиранна и держал до тех пор, пока слуги не закололи Зенона. По другим данным, Зенон откусил свой язык и выплюнул его в лицо тиранна. И тогда его истолкли в ступе на мелкие куски.

Зенон был непосредственным учеником Парменида. И если Парменид доказывал свои положния прямо, то Зенон прибег к другому способу доказательств — от противного. Види-мо, поэтому Аристотель считает Зенона первым зачинателем диалектики. Под диалектикой в античной Греции понимали не то, что сейчас, не учение о борьбе противоположностей, не учение о развитии, а искусство спора (от греческих слов леуо — говорю, 6ио — два, т.е. раз-говор двоих, беседа). Действительно, каждый из вас согласится, что в споре часто бывают решающими аргументы, доказывающие несостоятельность точки зрения собеседника изнутри. Таким же образом и Зенон пытался доказать справедливость положений своего учителя о бы-тии, показав, что противоположная точка зрения абсурдна.

Аргументация Зенона сводится к следующему виду: допуская, что движение и множе-ственность вещей существуют, мы приходим к абсурдным выводам. Эти его рассуждения по-лучили название «апории»; всего их насчитывают около 47. До нас дошло лишь немного, около 9, а наиболее часто упоминаются в силу своей необычности, парадоксальности около 5 апорий.

Апории делятся на две группы. Первая группа — апории против множественности, и вторая — против движения. Аргументируя против множественности вещей, Зенон говорит: давайте допустим, что сущее, действительно, множественно, т.е. сущее состоит из частей. Ес-ли есть части, то мы можем делить сущее на еще более мелкие части, а те, в свою очередь, на еще более мелкие и т.д. Если мы можем делить их до бесконечности, то в конце концов по-лучим, что сущее состоит из неделимых далее элементов. А если неделимый далее элемент умножить на бесконечность, то мы получим бесконечное, бесконечно большое тело, т.е. каж-дое тело получается бесконечным, что невозможно. А если, с другой стороны, мы будем де-лить до бесконечности, не до каких то определенных, неделимых далее вещей, не до атомов, а до бесконечности, то в конце концов мы разложим все в небытие, а небытие не существует, как об этом говорит само это слово. Поэтому в любом случае частей у сущего нет, т.е. нет множественности вещей, поскольку получается, что всякая величина или бесконечно велика, или бесконечно мала. Конечной вещи быть не может. Апория относительно пространства: ес-ли вещь существует, то она существует в пространстве. Это пространство существует, соот-ветственно, в другом пространстве. Это пространство, в свою очередь, существует и в третьем пространстве и т.д. до бесконечности. Но принимать бесконечное количество пространств не-возможно. Поэтому нельзя сказать, что вещь существут в пространстве.

Однако наибольшую известность получили не его апории о множественности вещей, а апории против движения. Всего этих апорий существует четыре, и каждая из них имеет свое заглавие. Это «дихотомия», «Ахиллес и черепаха», «стрела» и «стадий». Апория «дихотомия» говорит следующее: движение никогда не сможет начаться. Допустим, телу нужно пройти какой-то путь. Для того, чтобы ему дойти до конца, ему нужно сначала дойти до половины, а для этог нужно дойти до четверти. Чтобы дойти до четверти, нужно дойти до восьмой части пути и т.д. Деля все время до бесконечности, мы получаем, что тело не сможет дойти ни до конца, ни даже начаться.Ведь за конечное время невозможно пройти бесконеч-ный участок пути, т.е участок, состоящий из бесконечного числа точек (ср. апорию против множественности).

Другая апория — «Ахиллес и черепаха», может быть самая парадоксальная, также сви-детельствует о том, что движения не существует. Допустим, что движение существует, и представим себе, что наиболее быстрый бегун Греции Ахиллес пытатся догнать черепаху. Ахиллес бежит за черепахой и пришел в ту точку, где была черепаха в момент начала им движения. Черепаха за это время тоже прошла какое-то расстояние. Ахиллес опять приходит в ту точку, где находилась черепаха, но она уходит еще дальше. Ахиллес приходит и в эту точку, но черепаха опять продвинулась вперед и т.д. Ахиллес в конце концов черепаху ни-когда не догонит. Он все время будет стремиться к той точке, в которой только что находи-лась черепаха, а она с меньшей скоростью, но будет уходить.

Третья апория — «стрела» — утверждает, что поскольку летящая стреля в каждый мо-мент времени занимает какое-то место в пространстве, т.е. в каждый момент момент времени покоится в каком-то месте пространства, то и состояние движения есть смена состояний по-коя. Поэтому можно сказать, что за все время полета стрела покоилась, а не летела.
И четвертая апория — {стадий}. Представим себе, что существуют три тела одинаковой длины. Одно тело движется в одну сторону, другое — в другую, а третье покоится. За одно и то же время движущиеся тела прошли какое-то расстояние, т.е. каждая точка первого тела прошла одно расстояние относительно неподвижного и в два раза «большее расстояние отно-сительно движущегося навстречу. Т.е. тело движется одновременно с двумя разными скорос-тями. Но этого не может быть.

Трудно сосчитать, сколько произведений написано на тему апорий Зенона. Кто только не размышлял над ними! Действительно, Зенон нащупал такие моменты в нашем мышлении, которые показывают противоречивость мышления о чувственном мире. Так что познание чув-ственного мира при помощи понятий отнюдь не столь простой и не всегда объективный про-цесс. Известно опровержение апорий Диогеном Синопским, который ничего не сказал, а про-сто встал и прошелся по комнате, показав, что все аргументы разбиваются об этот чувствен-ный неоспоримый факт. Пушкин по этому поводу написал такое стихотворение:
Движенья нет, — сказал мудрец брадатый, Другой же встал и стал пред ним ходить. Сильнее он не смог бы возразить. Хвалили все ответ замысловатый.
Но, господа, забавный случай сей другой пример на память мне приводит, ведь каждый день над нами Солнце всходит, но все же прав упрямый Галилей!

Таким образом, наш российский гений соглашается с Зеноном во мнении, что не во всем следует доверять чувствам. Разум, как бы ни парадоксальны были его утверждения (то, что Земля движется, для человека Средних веков также было парадоксальным утверждением), часто оказывается более прав, чем чувства. И вывод Зенона о парадоксальности движения также не лишен основания и имеет глубочайший философский смысл. Но имеют ли они смысл физический? Если делить вещь до бесконечности, то мы в конце концов уйдем в об-ласть микромира, в котором действуют другие физические законы, другие системы измере-ний. И при очень небольших расстояниях, при очень небольших скоростях, в квантовой ме-ханике действует соотношение неопределенностей Гейзенберга: Ар х Aq < h, где h — посто-янная Планка. Если тело покоится, т.е. Ар=0, то Aq=oo, т.е границы тела размываются, что означает, что абсолютный покой невозможен. Таким образом, не зная квантовой механики, Зенон показал, что покой и движение противоречивы.
Относительно апории «стрела»- Аристотель высказал следующее замечание: Зенон не-правомерно останавливает время. Он говорит, что существует момент времени, но момент времени не существует, можно говорить лишь о промежутке времени. Но понятие момента времени, тем не менее, все же широко используется в том числе и в точных науках. Сле-довательно, апория Зенона «стрела» также находит дествительные противоречия в познании.

ЭМПЕДОКЛ
Основная задача для многих философов после элеатов, таким образом, была очевид-ной — доказать справедливость показаний органов чувств. Эмпедокл из Акраганта, что в Сицилии, не является в этом плане исключением.
Эмпедокл родился в 484 490 году и прожил около 60 лет, т.е. примерно до 430 года до Р.Х. От него осталось два произведения: «О природе» и «Очищение». Эти произведения на-столько отличаются друг от друга, что создается впечатления, что их писали разные люди. «О природе» — это типичное натурфилософское произведение, где Эмпедокл пытается отве-тить на вопросы, поставленные Зеноном и Парменидом. «Очищение» — это мистико-религиозное произведение, в котором Эмпедокл называет себя богом, вещает о разных чуде-сах, толкует о переселении душ и т.д. Источники доводят до нас, что Эмпедокл одновремен-но учился и у пифагорейцев, и у Парменида. Эмпедокл считал себя божественного проис-хождения, и этот факт также получил достаточно большое освещение в доксографической литературе. Даже смерть его овеяна ореолом тайны.
Однажды Эмпедокл вместе со своими друзьями пошел в поле, недалеко от вулкана Эт-на, чтобы совершить жертвоприношение. И когда оно было принесено, они устроили пир и после пира легли почивать. Утром, когда проснулись, друзья увидели, что Эмпедокла нет. И кто-то из друзей сказал, что ночью он видел яркий свет и слышал неземной голос, который позвал Эмпедокла, и учитель исчез. Все поняли, что Эмпедокл был прав, называя себя бо-гом, и стали воздавать ему еще большую честь. Однако же, как указывают эти же авторы, через несколько дней после извержения вулкана в лаве была обнаружена одна из сандалий Эмпедокла. Таким образом, все решили, что Эмпедокл сам забрался на вулкан и бросился в жерло, чем объясняется и неземной голос, и сияние, которое было при извержении вулкана. Но, может быть, это говорят злые языки, потому что другие источники свидетельствуют, что Эмпедокл просто споткнулся, сломал бедро, заболел и через несколько дней скончался. Он был похоронен в Пелопонессе, где ему поставлен надгробный камень.
Как философ в трактате «О природе» Эмпедокл говорит, что чувствам все-таки следует доверять. И то, что существует движение, и то, что существует множественность вещей — это очевидный факт, с которым следует не спорить, но на котором нужно основываться. Однако чувственные способности ограничены, ибо жизнь быстротечна, а разум наш слаб. Поэтому познать полностью все бытие человек не может. Поэтому Ксенофан и Парменид, рассуждав-шие о всем бытии, были неправы. О всем бытии рассуждать нельзя, потому что жизнь ко-ротка и способности человека невелики.
Так же как Парменид, Эмпедокл считает, что небытие не существует. Однако, если не-бытие не существует, а существует лишь бытие, а движение при этом все-таки существует, то надо каким-то образом устранить те противоречия, которые возникли в философии Пармени-да. Поэтому Эмпедокл идет по пути, который проложили еще до Парменида философы, на-ходя начало всех вещей в каких-либо стихиях. Он утверждал, что все состоит из четырех стихий. Не какая-либо одна стихия главенствует, является началом, но все состоит из четы-рех стихий. Мир состоит не только из этих стихий, он управляется всемирным законом — двумя силами, Любовью и Враждой. Когда побеждает Любовь, то все стихии соединяются воедино, и мир предстает как некий единый Сфайрос, Шар, т.е. то бытие, о котором и мыс-лил Парменид. Но в некоторый момент начинает побеждать Вражда. Элементы разъединяют-ся, и возникает множественность вещей. То, что нам кажется как возникновение и уничтоже-ние, в действительности есть лишь соединение и разъединение стихий. Нет ни возникновения, ни уничтожения, потому что если возникает бытие, то оно может возникнуть только из небы-тия, а уничтожаться вещь может только в несуществующее, что невозможно. Под действием Вражды элементы начинают разделяться. Потом Вражда побеждает, и наступает период, когда все элементы существуют раздельно. Потом опять появляется Любовь, она начинает все соединять воедино и в какой-то момент опять побеждает Вражду, и мир вновь становится це-лым, неделимым бытием. Наш мир, в котором мы живем, — это тот мир, который формиру-ется на третьем этапе. Эмпедокл пытается таким образом согласиться с учением Парменида, говоря, что бытие существует, но оно существует лишь тогда, когда главенствует Любовь.
Эмпедокл впервые предложил и некую эволюционную гипотезу происхождения жизни. Вначале на земле появляются отдельные части тела: руки, ноги, головы и т.д. В результате случайного соединения их возникают различные организмы, многие из которых неспособны выжить, ибо состоят из непропорционального количества членов — сторукие чудовища, или быки с головами человека и т.д. Выживают лишь те существа, которые могут размножаться, т.е. современные двуполые животные.
Эмпедокл пытался отстоять интересы чувственного познания, но он понимал, что без ра-зума чувственное познание тоже недостоверно: «Упрямо не верить неопровержимым дово-дам — смысл никчемных людей. Так же, как велят тебе убедительные доказательства нашей Музы, так и считай, твердо признав учение в сердце своем». От Эмпедокла же идет основной принцип познания, которому будут следовать многие века — подобное познается подоб-ным». Он же впервые высказал предположение о постоянстве скорости света.

АНАКСАГОР

Годы жизни Анаксагора — ок. 500-428 до Р.Х. Анаксагор является первым афинским философом, и сведений о его жизни достаточно много, хотя бы потому, что среди учеников Анаксагора был такой знаменитый человек, как Перикл.
Из его учения вытекало, в частности, то, что Анаксагор отвергал тех богов, которые по-читались в античной Греции. В те времена противники Анаксагора и, главным образом, про-тивники Перикла издают закон, по которому каждый человек, который возводит хулу на бо-гов, должен быть или предан смертной казни, или изгнан из Афин. Поскольку Анаксагор учил, что Солнце — не бог, а раскаленный камень, по величине огромный, не меньше, как он говорил, Пелопонесса, то Анаксагора стали судить. Перикла на суде встал и спросил: «Видите ли вы за мной какую-нибудь вину?» Суд сказал: «Нет». — «Ну если вы за мной не видите никакой вины, то все, что я получил, я получил от своего учителя Анаксагора». По-этому суд в конце концов решил вынести более мягкий приговор и Анаксагора просто-напросто изгнали из Афин.
Диоген Лаэртский приводит ряд свидетельств об Анаксагоре. Когда Анаксагору сказали, что ему нет никакого дела до родины, он сказал: «Еще какое!» — и указал рукой на небо. Когда Анаксагору при его изгнании сказали: «Ты лишился своих граждан», — он ответил: «Это не я их лишился, а они меня».
Из платоновской «Апологии Сократа» мы узнаем, что Сократа обвиняли в том, что он проповедовал учение Анаксагора и отрицал богов. И Сократ, в частности, говорил, что он не признает этого обвинения, потому что об учении Анаксагора можно узнать в любой орхестре, отдав за это не более, чем одну драхму. Таким образом, сочинения Анаксагора пользовались огромной популярностью, если они были в любой орхестре, в любой книжной лавке, и стоили они не так уж много.

Учение Анаксагора можно разделить на две части: учение о гомеомериях, или о подоб-ночастных. Анаксагор тоже пытался ответить на вопрос, поставленный Парменидом. Отвечал он в той же манере, как это было принято среди досократовских философов, т.е. ища общие первоначала всех вещей.

Анаксагора не устраивало решение, предложенное Эмпедоклом, ибо, если признать, что все состоит из четырех элементов, то невозможно объяснить, каким же все-таки образом из одной вещи возникает другая вещь: например, каким образом из съеденной мною морковки в конце концов возникает совершенно другая вещь — мышцы, волосы и т.д. Если все состоит из четырех элементов, то нельзя объяснить, каким образом взаимное расположение и количе-ственная пропорция огня, воды, земли и воздуха создает индивидуальную, необъяснимую вещь. Какое должно быть количество огня или воды, в какой они должны быть пропорции, чтобы вдруг из этого возникла та же морковка, а из другого количества огня вдруг возникло яблоко? На это Анаксагор отвечает, что так нельзя ставить вопрос, потому что и сами эле-менты, сами стихии — сложны. Все состоит из всего. Анаксагор впервые выдвигает положе-ние «всё во всем». Каждая вещь состоит из подобных себе вещей. Если я съедаю морковку и какая-то ее часть становится моими волосами, то это значит, что мои волосы уже были в той самой морковке. И если в конце концов тело человека подверглось в земле разложению и из него потом выросла та же самая морковка, то это значит, что гомеомерии никуда не исчеза-ют. Получается, что в каждой вещи содержится всё. В каждой вещи, в каждом ее элементе содержится вся вселенная. Сама земля есть также стихия, но не элемент, а сложная вещь, со-стоящая из подобных себе гомеомерии, т.е. элементов земли. Однако эти элементы не разбро-саны беспорядочным образом и не переходят один в другой беспорядочно, потому что все упорядочено и всем управляет ум, по-гречески — нус. Нус существует сам по себе, он прост, ни от чего не зависит, не смешан ни с одной вещью. Он содержит полное знание обо всем, и благодаря ну су человек может познавать мир. В введении этого понятия виден огромный шаг вперед по сравнению с предыдущей философией, ибо Анаксагор впервые поставил проблему начала и источника движения (в частности, именно к этому будут сводиться все последующие космологические доказательства бытия Бога, т.е. доказательства, исходящие от мира к Богу). Анаксагор впервые вводит в обиход термин ум, нус. В дальнейшем в философии, особенно в неоплатонической — у Плотина и Прокла — этот термин будет встречаться довольно часто.

Сократ, в частности, так описывает свое знакомство с произведениями Анаксагора. Ког-да он взял в руки сочинения Анаксагора, то увидел, что там говорится об уме, что ум являет-ся причиной и движущей силой нашего мира, что ум всё упорядочивает. Он обрадовался, стал читать дальше, думая, что наконец-то увидит ответы на мучившие его вопросы. И какое же было его разочарование, когда он увидел, что этот ум у Анаксагора остался без примене-ния. За это же Анаксагора упрекал и Аристотель. Т.е., вводя термин ум, нус, в качестве не-коей движущей причиной, Анаксагор в дальнейшем от него отказывается, считая, что ум дает некоторый толчок миру, а в дальнейшем ум уже никаким образом не участвует в управлении и движении мира. В 17 веке такая концепция получила большое распространение и стала на-зываться деизмом. Когда стала возникать наука и многие ученые и философы пытались ка-ким-то образом примирить свои собственные наблюдения с христианским учением, то они предлагали следующий выход: Бог создал мир, дал ему законы и дальше в этот мир не вме-шивается, а эти законы, созданные Богом, мы и познаем.

Первоначально существовала смесь всех гомеомерий затем в ней ум стал порождать круговорот. Вследствие этого круговорота частицы начинают сортироваться, образовываются планеты, Земля. От Земли стали отрываться камни, эти камни стали вращаться в воздухе. От вращения в воздухе, от трения о воздух, они стали нагреваться. Таким образом образова-лись звезды. Огромный камень, величиной с Пелопонесс оторвался, нагрелся и стал Солн-цем. Анаксагор объяснял солнечные и лунные затмения. Солнечны затмения он объяснял тем, что между Землей и Солнцем проходит Луна.

Лекция 6

ДРЕВНЕГРЕЧЕСКИЙ АТОМИЗМ

К школе древнегреческого атомизма принадлежат два мыслителя — Левкипп и Демок-рит. Левкипп был учеником Зенона Элейского. Акмэ Левкиппа около 450 года, т.е. он жил примерно в то самое время, что и Анаксагор. Огкуда родом Левкипп, многие источники рас-ходятся — из Элей, Милета или Абдер (Абдеры — небольшой городок на севере Греции, т.е. во Фракии). Написал Левкипп одно произведение — «Большой мирострой», или «Мегас диакомос». По другим источникам, «Большой мирострой» принадлежал Демокриту.
О Демокрите известно несколько больше. Родился он в 470 или в 460 году в городе Аб-деры. Город сам по себе был для древних греков именем нарицательным, примерно то же, что Габрово для болгар: город глупцов, шутников и т.д. И то, что этот город дал такого мыслителя, было конечно большим событием для жителей этого города. Демокрит происхо-дил из богатой семьи, получил солидную часть наследства, однако деньги эти израсходовал на путешествия. Он исколесил множество стран, был в Египте, в Вавилонии. Как он сам пи-сал о себе: «Я изъездил земли больше, чем кто-либо и беседовал с наибольшим числом муд-рых людей». Всего он путешествовал около 8 лет. Был в Афинах, беседовал с Анаксагором, говорят, что даже с Сократом, вернулся в Абдеры, полностью истратив все свои деньги. По законам этого городка гражданин, который истратил наследство, доставшееся ему от своих родителей, не имел права на погребение на своей родине. Однако Демокрит приехал и про-читал свое произведение «Большой мирострой» жителям города, и реакция жителей была со-всем другой: Демокрита наградили, дали ему 500 талантов, поставили в его честь статую и потом похоронили за казенный счет. Оставшееся время он жил в Абдерах, написал множе-ство произведений по совершенно различным отраслям знаний. Демокрит был и философом, и математиком. Философские его произведения «Большой и малый мирострой», «Об уме», «О природе», «О чувствах» — всего около 70 произведений. Занимался математикой, напи-сал «Геометрию», «Числа». Писал произведения об искусствах, о медицине, о земледелии и т.д. Демокрита современники называли смеющимся философом, настолько, казалось ему смешным все, что люди делают на полном серьезе.
Судьба книг Демокрита примерно такая же, как у книг всех досократиков — до нас дошли лишь фрагменты. Есть книга Лурье по античным атомистам, там наиболее полно со-браны все фрагменты Левкиппа и Демокрита. Платон в свое время хотел все книги Демокри-та сжечь, и лишь друзья его отговорили, сказав, что это бесполезно, потому что очень много книг Демокрита разошлось по миру. Но книги до нас все-таки не дошли, остались только фрагменты. По реакции Платона, по его фрагментам и по известности Демокрита мы можем сказать, что он был первым наиболее систематическим, наиболее последовательным филосо-фом-материалистом. Он наиболее полно изложил материалистическое понимание мира, и в первую очередь здесь выделяется его учение об атомах.
На разработку теории атомного строения Демокрита во многом подвигла проблематике элейской школы. Проблема существования бытия и несуществования небытия и следовавших отсюда выводов тоже волновала Демокрита. Приняв основные посылки Парменида и Зенона, Демокрит делает из этих посылок совершенно другие выводы. Парменид и Демокрит схожи очень во многом. Так же как и Парменид, Демокрит считает, что доводы разума следует при-знать главенствующими по сравнению с доводами чувств, т.е. Демокрит — рационалист. И даже то, что у Парменида предполагалось существующим в его теории несколько имплицит-но, скажем, критика чувственных методов познания, у Демокрита это уже более развернуто. Он излагает ряд аргументов, показывая, что чувства не всегда дают правильное и достоверное знание.
Согласен Демокрит с Парменидом и в характеристике бытия, в том, что бытие целокуп-но, оно не делится на части, бездрожно и т.д. Однако не согласен Демокрит с Парменидом в том, что небытие не существует. По Демокриту небытие существует. И логика у Демокрита и других атомистов примерно такая же, как у Парменида, только наоборот. Если Парменид с Зеноном рассуждали следующим образом: поскольку бытие существует, а небытие не суще-ствует, то нет движения и множественности вещей. Демокрит исходит из другого положения: поскольку движение и множественность вещей существуют, то, следовательно, существует не-бытие. Небытие Демокрит понимал так же, как Парменид: то, что разделяст бытие друг с другом. Но поскольку небытие существует, то бытие приобретает несколько отличные харак-теристики, чем у Парменида. Будучи таким же целокупным, неделимым, бездрожным, бытие все-таки не имеет всеобъемлющий характер. Бытие для Демокрита -- это атом ( атомос, доел. — нерезанный, неделимый). Бытие делимо, но не до бесконечности. Оно делимо до не-которых неделимых далее частиц, которые так и называются — атомы. Собственно говоря, для Демокрита существуют, как он сам утверждал, лишь атомы и пустота. Небытие для Де-мокрита — это пустота, и в это серьезное отличие Демокрита от Парменида. Такую пустоту как небытие легко представить. Для Демокрита небытие есть пустота, а для Парменида — это логическая категория, противоречащая определению.
Демокрит утверждал, что существуют лишь атомы и пустота, все остальное — в мнении. В этой фразе — смысл всей философии Демокрита. О том, что атомы существуют, Демокрит судит на основании множества различных фактов. Во-первых, вещи могут сгущаться и раз-ряжаться, т.е. между частичками вещества содержится некая пустота, которая позволяет ато-мам вещества приближаться друг к другу. Однако мы эти атомы не видим, потому что они чрезвычайно малы. Об их существовании нам говорит только разум. Другие аргументы Демокрита: ступени, по которым люди часто ходят, со временем стираются, от вещей исходят запахи, которые есть ни что иное, как истекающие от них атомы и т.д. Во многом эта карти-на, конечно же, напоминает нам наше современное представление о мире, если оставаться на уровне конца 19 века, не беря в расчет квантовую механику. Однако у Демокрита есть и су-щественное отличие от современного представления об атомах. Я уже сказал, что атом для него абсолютно неделим, но есть и другое отличие: атомы отличаются друг от друга. Отли-чаются по форме: они могут быть круглыми, угловатыми, с крючками. Отличаются по поло-жению друг относительно друга, по положению в пространстве: они могут быть повернуты вертикально, а могут быть повернуты горизонтально. Их форма и положение в пространстве во многом определяют строение вещества. Скажем, атомы с крючками могут друг за друга цепляться, поэтому получается чрезвычайно прочное вещество, как, например, металл или камень. Атомы круглые, наоборот, чрезвычайно подвижны и поэтому не могут быть единым целым. Из круглых атомов состоит, например, наша душа или огонь. Материально все, су-ществуют лишь атомы и пустота. Каждый атом объят пустотой, в которой они совершают вечное движение. Атомы двигаются вечно. Они не были когда-то созданы и никогда не ис-чезнут, потому что бытие вечно и не переходит в небытие. Атомы сталкиваются, и поэтому у каждого атома есть своя причина движения, вызванного столкновением с другими атомами. Атомы отличаются друг от друга лишь своими пространственными характеристиками. Такие характеристики, как цвет, вкус или запах у атомов отсутствуют. Поскольку кроме атомов ни-чего не существует, то все остальные предметы, состоящие из атомов, также имеют только лишь эти качества, т.е. форму, объем, вес, но отнюдь не вкус, не запах, не цвет, которые су-ществуют лишь во мнении. И разновидности запаха и вкуса обусловлены разновидностями атомов. Атом колючий, имеющий угловатую форму, действуя на наш язык, порождает ост-рый вкус и т.п. Поэтому ощущения вкуса или запаха порождаются от того, что атомы воз-действуют на наши органы чувств. Но сами люди убеждаются в том, что нет сладкого самого по себе, объективно сладкого, ни объективно горького, потому что одна и та же вещь одним кажется сладкой, другим — горькой. Скажем, больному желтухой мед горек, а здоровому — сладок. Поэтому мы не можем сказать, сладок мед на самом деле или нет.
Атомы имеют ограниченную величину, поскольку бытие не может делиться до бесконеч-ности. Этим Демокрит отвечает на апории Зенона, по которым бытие могло делиться до бес-конечности. Поэтому и апории Зенона оказываются в логике Демокрита недействительными. Возможна сумма какого угодно большого количества атомов — ведь даже если это число ве-лико, оно тем не менее ограничено, потому что атом имеет очень маленькую, но все же вели-чину. Поэтому же и движение возможно, потому что движение может начаться, и деление участка пути не бесконечно.
Атомы бывают не только разной формы, но и разной величины. Сам Демокрит пишет, что, может быть, существует атом величиной с наш .мир. Не знаю, как воспринимать эту фразу, может бьпъ, как некую дань уважения Пармениду.
Возникновение нашего мира Демокрит тоже объясняет исходя из движения атомов. Са-ми по себе атомы существуют вечно, но нынешнее многообразие мира отнюдь не вечно и воз-никло оно в результате случайного движения атомов. Однако это движение не совсем слу-чайно, потому что атомы сталкиваются друг с другом, и в этом столкновении проявляются некие закономерности. Вначале существовало только смешение атомов. Потом атомы стали соединяться друг с другом. Возникло вихревое движение, и атомы стали разбегаться и соби-раться друг с другом по принципу сходности, так же, как пишет Демокрит, животные соби-раются в стаи: волк бежит к волку, ворон — к ворону, так же и атомы одного вида собира-ются вместе. Впоследствии образовались живые организмы: в земле стали появляться некото-рые пузыри, вспучивания, они лопались и из них выходили в готовом виде различные орга-низмах. И если в них преобладал элемент, то возникали растения, если преобладала вода, то возникали рыба и животные, если воздух — то возникали птицы, если огонь — то возникал человек. Такая не совсем рациональная картина, но в философии досократиков мы часто ви-дим, как мифологические картины соседствуют с философскими открытиями.
Все в мире происходи согласно необходимости. Эта необходимость вытекает из движе-ния атомов, из того, что сами атомы соединяются друг с другом по принципу сходнос. Не только атомы, но и все события в мире происходят абсолютно необходимо. Допустим, чело-век копал свой сад и нашел в нем клад. Обычно говорят, что это событие случайное, однако в этом есть своя причинность: человек, который зарыл клад, имел на это свои основания. Че-ловек, который копал этот сад, тоже имел какие-то свои причины. Произошло пересечение двух причинно-следственных цепочек. Или другой пример приводит Демокрит: идет лысый человек, и вдруг на него с неба падает черепаха и убивает его. Казалось бы, что может быть более случайным, чем это событие? Однако и здесь, рассуждает Демокрит, событие абсолют-но необходимо. То, что человек стал лысым, проистекает из необходимых процессов его организма. То, что человек шел именно по этой, а не по другой дороге, также является необходимым. Летел орел и тащил в клюве черепаху, увидел внизу некоторое блестящее пятно, подумал, что это камень (обычно орлы бросают черепаху о камень, чтобы она разбилась), но вместо камня оказалась лысина. Опять же, несколько причинно-следственных цепочек — и никакой случайности. По Демокриту случайное, т.е. беспричинное, событие невозможно. У каждого события должна быть своя причина. Чаще всего, пишет Демокрит, люди указывают на случайность вследствие незнания действительной причинно-следственной связи. Говоря, что событие произошло случайно, люди, по Демокриту, просто указывают на свое собствен-ное незнание.
О теории познания Демокрита. Поскольку существуют лишь атомы и пустота, то и все наше знание происходит из истечения атомов из тела. Атомы, исходя из тел, создают некото-рые образы, или, как их еще называют, идолы, которые состоят из круглых, чрезвычайно подвижных атомов, но сохраняют форму исходного тела. Истечение этих атомов и воздей-ствие их на наши органы чувств позволяют вызывать у нас ощущения осязания, или вкуса, или запаха. Атомы, колебля воздух, вызывают ощущения звука. А идолы, которые исходят из тел, т.е истечения из них, порождают в нас зрительное восприятие этих предметов. Поэто-му мы можем видеть предметы и издали, и это отнюдь не противоречит атомному пониманию вещества. Наоборот, даже те явления, которые, казалось бы, не вписываются в картину ми-ра, предложенную Демокритом, как сновидения, галлюцинации, предчувствия, также объяс-няются Демокритом при помощи его концепции истечения образов, или идолов, из тела. Ког-да человек бодрствует, то на него действуют те истечения, которые активно влияют на наши органы чувств. Когда человек спит, его зрение, слух, другие органы чувств как бы замирают, и грубые, основные истечения на человека не действуют. И человек начинает воспринимать более тонкие истечения. Поэтому человек может видеть те события, которые он в нормаль-ном, обычном состоянии не видит. Человек может предчувствовать то, что будет потом, пото-му что на него воздействовало некоторое тонкое истечение. Таким образом объясняется все многообразие психических явлений. Даже существование богов объясняется Демокритом именно так. Иногда Демокрит говорит, что боги — это идолы или истечения от некогда ве-ликих людей (видоизмененный евгемеризм. Евгемер считал, что боги — это обожествленные великие герои, наши предки). Демокрит считал, например, что Зевс — это атомы огня, при-сутствующие во всем мире и т.д. Т.е. боги также имеют атомное строение, только атомы эти круглые, не соединяются между собою и чрезвычайно подвижны, поэтому неуловимы наши-ми органами чувств. И задачу философии Демокрит в этом и видел: философия должна ле-чить человека от суеверий и от различных страхов, главным образом от страха смерти. На самом деле никаких мистических сил, по Демокриту, нет, есть только атомы и пустота, а смерти также нет и бояться ее нечего, потому что со смертью человека атомы нашей души выходят из тела и рассеиваются в пространстве, т.е. смерти нечего бояться, потому что ее нет. Этот аргумент разовьет дальше один из последователей Демокрита — Эпикур. Когда че-ловек живёт, то атомы души, вместе с нашим дыханием, выходят и входят в нас. Когда чело-век умирает, то атомы выходят и уже не возвращаются.
Демокрит был современником Сократа, и у Демокрита тоже имеется этика. Если у пре-дыдущих досократовских философов мы видели лишь фисиологию, физику, учение о приро-де, о веществе, то Демокрит рассуждает уже как философ эпохи Сократа, говоря о том, ка-ким образом следует жить человеку и каков идеал человеческой жизни. Однако отличие Де-мокрита от Сократа также есть, и оно обуславливает то, что мы изучаем философию Демок-рита до Сократа. Сократ положил конец философии о природе, которая бытовала до него, поставив главную задачу — задачу познания человека. И вся последующая философия, даже если она занимались предметами физическими, тем не менее ставила изучение природы в подчиненное положение по отношению к изучению человека. Природу философы стали изу-чать для того, чтобы лучше знать человека, чтобы познать, в чем смысл жизни, что есть сча-стье, как достичь блаженной жизни и т.д. До Сократа природу познавали ради познания природы. Поэтому Демокрит занимает как бы промежуточное положение между философа-ми-досократиками и философами-послесократиками. У него есть этика, но она не вытекает из его философии. Отличие Демокрита от Эпикура именно в этом. Эпикур считает себя учени-ком и последователем Демокрита, но тем не .менее все этические положения он выводит из атомной теории. У Демокрита атомная теория, учение о познании, о причинности никоим об-разом не связаны с этикой.
По Демокриту, смысл жизни состоит в достижении блага. Благо же иногда понимают как удовольствие. Тем не менее Демокрит не сводит его к удовольствию обычному, а видит, что главное удовольствие человек получает от безмятежности, от отсутствия волнений в душе, в том, что Демокрит называл благодушием, эвтюмией, невозмутимостью. Достигается она умеренностью в жизни, в удовольствиях, соразмерном ведении жизни. Не надо гнаться за тленным, за земным, за мирскими благами. Не надо мечтать о том, что выше твоих сил. Сле-дует стремиться к познанию вечных истин. Как указывает сам Демокрит, он предпочел бы открытие одной причинной связи всем царствам в мире. Настоящее мужество у людей состоит в том, чтобы быть сильнее удовольствий, сильнее своих чувственных желаний и страстей. Таким образом, этика Демокрита гномична — состоит из гномов, из некоторых жизненных наблюдений, установок, максим.

СОФИСТЫ

К тому времени, когда жил Демокрит, в 5 веке, стало наблюдаться оживление полити-ческой, хозяйственной и государственной жизни в греческих городах-полисах. Полисы стали вести более активную жизнь, гораздо больше общаться друг с другом, заключать союзы, вес-ти войны, развивалась торговля, мореплавание. Усложнялось государственное устройство. Появляются государственные служащие, суды и как следствие этого — судебные работники. Все эти, а также многие другие факторы делают гораздо более важным образование. Жела-ющие добиться некоего продвижения по служебной лестнице, стать чиновником, уметь уп-равлять государством, стать хорошим адвокатом или педагогом должны были для этого учиться. И в соответствии с этим появляются люди, которые берутся за определенную плату этим знаниям и умениям научить. Эти люди называют себя мудрецами, или, по-гречески, со-фистами. Таким образом, вначале это слово не имело никакого негативного значения, которое мы придаем этому термину сейчас. Софист — это тот мудрец, который брался научить чело-века профессии, которую он хотел иметь. Однако часто софисты брались за деньги обучить людей противоположным взглядам. Если человеку нужно было доказать одно, то софист учил его, как это нужно доказать. Если человек платил деньги за то, чтобы доказать обрат-ное, то софист учил его и этому, потому что за это хорошо платили. Становится риторика — ораторское искусство, искусство убеждать и доказывать, умение красиво говорить. Не дока-зывать истину, а именно убеждать, находить слабые и сильные аргументы, использовать раз-личные приемы — учитывать психологические особенности человека, время суток, состояние собеседника, многословность речи и т.д. Такова была практическая сторона софистики.
Однако софистика имела под собой и философскую, мировоззренческую основу. Наибо-лее виднейшие представители софистики разрабатывали философскую систему, которая обо-сновывала и оправдывала такое применение их знаний. Наиболее видными представителями софистики являются Протагор, Горгий, Гиппий и др. Мы рассмотрим учение софистов на примере философии основного представителя этой школы — Протагора.
Протагор происходил из Абдер, как и Демокрит, и был его слушателем. Основные по-ложения философии Протагора можно свести к нескольким основным принципам. Протагор, как и Демокрит, материалист, признает существование лишь материи, материального начала в мире. Протагор признает и тезис Гераклита о том, что бытие постоянно изменяется. Измен-чивость является главным свойством материального мира. Постоянно изменяется не только материальный мир, не только объект познания, но и субъект, т.е. изменяется абсолютно все. В соответствии с этим, всякая вещь соединяет в себе противоположности. Если весь мир по-стоянно изменяется, то любая вещь в процессе изменения в какой-то момент времени соеди-няет в себе и то свойство, которым она обладала, и то, которым она будет обладать. А по-скольку изменение в мире постоянно, то и соединение этих противоположных свойств в ве-щах также постоянно. Например, вещь, которая была белой и стала в какое-то мгновение черной, в некий определенный момент времени она была и белой и черной. А поскольку чер-ная вещь также может стать белой, то эту белизну она уже в себе хранит. Поэтому каждая вещь хранит в себе противоположности. Исходя из этого Протагор доказывает, что все ис-тинно. Он говорит, что это вытекает из того, что поскольку вещи изменяются, переходят в свою противоположность и хранят противоположности в себе, следует, что об одной и той же вещи можно высказать противоположные суждения — и оба суждения будут истинными. По-этому истины как таковой, объективной истины не существует
Это положение Протагора выполняло, как сказали бы недавно, социальный заказ. Если все истинно, то софист может с полным правом учить своего ученика доказывать совершенно противоположные высказывания: что день есть ночь, что ночь есть день и т.д. Впоследствии Платонов диалоге «Теэтет» скажет, что если все истинно, то истинно и положение, что учение Протагора ложно. Этот аргумент очень остроумен и действительно верен, но таковым он яв-ляется лишь для человека, который ищет истину. Для человека же, для которого истина есть лишь способ зарабатывания денег, этот аргумент не будет убедительным, и он всегда сможет найти выход из этого положения.
Однако человек в своей жизни что-то выбирает, а чего-то избегает, т.е. человек все же всегда пользуется каким-то критерием истинности и ложности. Если мы одно делаем, а дру-гое не делаем, то, следовательно, считаем, что одно истинно, а другое — нет. На это Прота 'гор замечает, что поскольку все существует относительно чего-то, то мерой каждого поступка тоже является конкретный человек. Каждый человек является мерой истины. Протагор про-износит, может быть, одно из самых знаменитых философских высказываний: «человек есть мера всех вещей». Полностью эта фраза Протагора звучит так: «человек есть мера всех ве-щей, существующих, что они существуют, несуществующих, что они не существуют». Платон в диалоге «Теэтет» посвящает много страниц разбору этого положения Протагора, показы-вая, что у Протагора это положение имеет следующий смысл: что кому как кажется, то так и существует. Если мне вещь кажется красной, то она красная и есть. Если дальтонику эта вещь кажется зеленой, то так оно и есть. Мерой является человек. Не цвет этой вещи, а че-ловек. Абсолютной, объективной, независящей от человека истины не существует. То, что од-ному кажется истинным, другому кажется ложным, что для одного — благо, то для друго-го — зло. Из двух возможных вариантов человек всегда выбирает тот, который ему более выгоден. Поэтому истинно то, что выгодно человеку. Критерием истины является выгода, по-лезность. Поэтому каждый человек, выбирая то, что ему кажется истинным, выбирает в дей-ствительности то, что ему является полезным. Сократ всю свою жизнь посвятит опроверже-нию софистики, тому, чтобы доказать, что истина существует, что она существует объективно и абсолютно, и что не человек есть мера всех вещей, а человек должен сообразовывать свою жизнь, свои действия с истиной, которая является абсолютным благом.
Лет десять назад в качестве позитивных достижений софистики произносилось много слов: о том, что софисты были материалистами, о том, что они признавали закон единства и борьбы противоположностей, о том, что они признавали всеобщее развитие и движение и т.д., т.е. основные положения философии софистов и диалектического материализма совпа-дают. Даже критерий истины как выгодности (перефразированный в практику) тоже имеется в марксизма. Так, в работе Ленина «Задачи союзов молодежи» высказывается положение, что нет вечной нравственности, что нравственно то, что выгодно пролетариату. Поэтому я об-ращаю ваше внимание на эту проблему на спор, который вели Сократ и Платон с софистами. Это не просто спор, имеющий чисто историческое значение, это спор истины и лжи, добра и зла. Ибо те аргументы, которые встречаются у Сократа и Платона, будут полезны и нам с вами, поскольку этот же спор приходится вести и сейчас.
Но положительные элементы в философии софистов все же есть, хотя зачастую они свя-заны с их отрицательным опытом. Во-первых, доказывая явную несуразицу, софисты обра-щали внимание людей на то, что, по всей видимости, существуют некие правила мышления, которые софисты нарушают. То есть софисты создали условия для открытия законов мыш-ления, формальной логики, которую и создал впоследствии Аристотель. Софисты впервые вывели, так сказать, философию в массы, уча людей спорить. Способ аргументирования со-фистов часто использовал даже их противник Сократ.
Некоторые аргументы софистов выражены в форме парадоксов, ничуть не худших, чем, скажем, парадоксы Зенона. Вот один из них — из жизни Протагора. Протагор заключил до-говор со своим учеником о том, что этот ученик ему заплатит гонорар после того, как выиг-рает свой первый судебный процесс. Ученик учился у Протагора на адвоката. Однако уче-ник, видимо, был ленивый и идти работать не торопился. На что Протагор сказал, что он на него подаст в суд и суд заставит его выплатить деньги. Он удивился и спросил: «Почему?» — «Как почему? Если я пойду и подам на тебя в суд и ты выиграешь, то ты зап-латишь деньги, потому что таковы условия нашего с тобой договора, а если выиграю я, то ты отдашь мне деньги по решению суда». На что ученик, который, видимо, был хорошим уче-ником, сказал: «Если ты подашь в суд и я выиграю, то значит, я не должен платить тебе деньги. А если ты выиграешь, то значит по условиям договора я не должен платить тебе». Так что софизм имеет и обратное свойство. Но это уже не софизм, а парадокс. Многие пара-доксы будут развиваться и учениками Сократа.
У Владимира Соловьева есть работа «Жизненная драма Платона», которая посвящена большей частью Сократу, потому что жизненной драмой для Платона является смерть Со-крата. Но в ней очень хорошо представлены исторические корни софистики и борьба Сокра-та с ней.

Лекция 7

СОКРАТ

О Сократе говорить довольно-таки сложно. Сложно в том плане, что философия Сокра-та и его жизнь составляют одно целое, и тот метод, который мы ранее применяли, изучая жизнь и сочинения, располагая по какой-то системе учение философов, для Сократа совер-шенно не годится. Хотя именно таким методом излагается его учение в большинстве учебни-ков по истории философии.
Преувеличить роль Сократа в истории философии очень сложно. Дельфийский оракул назвал Сократа в качестве ответа на вопрос: «Кто самый мудрейший из людей?». С тех пор минуло более 2 тысяч лет, но Сократ называется в качестве умнейшего и мудрейшего среди людей до сих пор.Годы жизни Сократа 469-399. Отца Сократа звали Софрониск. Он был скульптором, как указывают — каменотесом. Сократ перенял у отца эту профессию. У Диогена Лаэртского указывается, что несколько статуй на Парфеноне принадлежат Сократу. Мать Сократа — Финарета была повивальной бабкой, акушеркой. Это Сократ использовал в своей филосо-фии, называя ее майевтикой, или повивальным искусством. Каков смысл этого, я поясню по-зднее. Сократ, в отличие от предыдущих философов, Демокрита и других, из Афин практи-чески никуда не выезжал. В диалоге «Федр» Платон доводит до нас слова Сократа. На воп-рос: «Почему ты никуда не выезжал?», он говорит: «Камни и деревья ничему не могут меня научить, не то что люди в городе». А если сопоставим это с его тезисом «Познай самого се-бя», то станет понятно, что путешествия Сократу были совсем не необходимы. Единственно, когда он выезжал из Афин, это для участия в военных действиях в качестве тяжеловоору-женного воина — гоплита. Сократ, как указывает Диоген Лаэртский, показал себя достаточ-но храбрым, так что даже в отступлении Сократ отступал последним, храбро отражая натиск врага.
Занимался Сократ и политической деятельностью, о чем он говорит сам в «Апологии Сократа» у Платона и ушел из политической сферы, потому что увидел, что его принуждают делать то, что он не хочет. Он был в Совете во времена 30-ти тиранов. И в последующем Со-крат вел вольный образ жизни, пропадая на Агоре (афинской рыночной площади), беседуя с людьми, проповедуя свое собственное учение, так что впоследствии софисты — Анит, Милет и др. обвинили Сократа в том, что он развращает юношей, учит о том, что нет богов, и пода-ли на него в суд. После судебного заседания Сократ был приговорен к смертной казни. Он должен был выпить чашу с ядом — цикутой (по-нашему болиголовом), что он и сделал через несколько дней и таким образом умер. Вот внешняя канва жизни Сократа. Как видите, она ничем особым, кроме смерти, не примечательна. Больше, быть может, нам скажут о Сократе те его мысли и высказывания, которые мы найдем в книгах Диогена Лаэртского и Платона.
Сам Сократ ничего не писал и указывал, что письменность есть одно из наиболее вред-ных изобретений человечества. Человек, записывая свою мысль, забывает ее, он доверяя мысль бумаге. А для того, чтобы думать, нужно все мысли помнить. Так что человек, изобре-тая письменность, разучается думать. Письменность обрекает не на мысль, а просто на соби-рание фактов. Поэтому Сократ никогда не излагал свои мысли письменно, и все, что мы зна-ем о Сократе — это воспоминания о нем Диогена Лаэртского и Ксенофонта, и главным обра-зом — диалоги Платона.
Платон был наиболее талантливым учеником Сократа, и все свои произведения он из-ложил в форме диалогов, в которых обязательным действующим лицом является Сократ, и устами Сократа Платон излагает свое собственное учение. Поэтому отличить, где излагаются мысли подлинного исторического Сократа, а где — самого Платона, представляется крайне сложным. Считается, что в ранних диалогах чаще излагаются взгляды Сократа а в.более поздних диалогах мы читаем самого Платона. Платон, как наиболее гениальный ученик Сокра-та, лучше всех понял суть его учения, и поэтому изучать Сократа как философа лучше всего по произведениям Платона.
Ксенофонт также издал свои воспоминания о Сократе, но сам Ксенофонт, видимо, не до конца понял смысл философии и учения Сократа, поэтому иногда он приписывает Сократу мысли, которые тот вряд ли высказывал — мысли об экономике, о физике, о природе, т.е. о том, что Сократа интересовало в самой меньшей степени. Так что лучше всего читать Плато-на. Скажем, три речи Сократа на судебном процессе описаны в платоновской «Апологии Со-крата». В диалоге «Критон» описываются события, происходившие когда Сократ уже нахо-дился в тюрьме в ожидании смертной казни. Критон, подкупив стражников, пришел к Со-крату и предложил бежать из темницы. Сократ отказался это сделать, поскольку всю свою жизнь он учил людей добру, а нарушать законы не подобает добропорядочному гражданину. Поэтому, согласившись на бегство, Сократ перечеркнул бы тем самым всю свою жизнь. В диалоге «Федон» изображается последняя беседа Сократа с его учениками. Этот диалог от-носится к поздним, так что там больше излагаются идеи самого Платона, нежели Сократа. Но сюжетная линия все же исторична, и из этого диалога мы можем узнать, каковы были последние часы жизни Сократа.
Диоген Лаэртский пишет, что Сократ был слушателем Анаксагора. По всей видимости, именно это и ввело в заблуждение Ксенофонта, когда он стал вкладывать в уста Сократа мысли о природе. Может быть, в раннем возрасте Сократ и следовал Анаксагору, изучая природу, но в последующем он от этого отказался, считая, что философия должна быть уче-нием о человеке, а не о природе. Сократ поставил новую проблему перед философией. Если до Сократа философия занималась природой, была натурфилософией, то с приходом Сокра-та философия коренным образом изменяет свой предмет, и главной задачей ставит исследо-вание человека.
Для Сократа, как я уже говорил, философия и жизнь были одним и тем же. Вот некоторые высказывания Сократа и события его жизни из книги Диогена Лаэртского. «Так как в спорах он был сильнее, то нередко его колотили и таскали за волосы, а еще того чаще — ос-меивали и поносили. Он принимал все это не противясь. Однажды даже, получив пинок, он и это стерпел. А когда кто-то подивился, он ответил: Если бы меня лягнул осел, стал бы я на него подавать в суд?» У св. Василия Великого в его «Беседе к юношам, о том, как пользо-ваться языческими сочинениями» приводится сходный эпизод из жизни Сократа. «Некто, на-падая на Сократа, бил его в самое лицо, а он не противился, но дозволил этому пьяному че-ловеку насытить свой гнев, так что лицо у Сократа от ударов уже опухло и покрылось рана-ми. Когда же тот перестал бить, Сократ, как сказывают, ничего другого не сделал, а только, как на статуе пишут имя художника, написал на лбу: «делал такой-то»; и тем отомстил». «Этот поступок Сократа, — продолжает св. Василий Великий, — сходен с той заповедью, по которой ударяющему по ланите должен ты подставить другую».
Сократ держался настолько здорового образа жизни, что когда Афины охватила чума, он один остался невредим. В других источниках написано, что Сократ во время военных дей-ствий и зимой мог ходить обнаженным, переносил всякие тяготы и часто говаривал: «Большинство людей живут, чтобы есть, а я ем, чтобы жить». Он говорил, что чем меньше человеку нужно, тем ближе он к богам. «Удивительно, — говорил он, — что ваятели камен-ных статуй бьются над тем, чтобы придать им подобие человека, и не думают о том, чтобы самим не быть подобием камня». Однажды он позвал к обеду богатых гостей, и Ксантиппе, его жене, было стыдно за свой обед. «Не бойся, — сказал он, — если они люди порядочные, то останутся довольны, а если пустые, то нам до них дела нет».
«Ты умираешь безвинно»,- говорила ему жена, когда его обрекли на смерть. Он возра-зил: «А ты хотела, чтобы заслуженно?» Когда Аполлодор предложил ему прекрасный плащ, чтобы умереть, он отказался: «Неужели мой собственный плащ годится, чтобы в нем жить, и не годится, чтобы в нем умереть?»
В «Апологии Сократа» Платона рассказывается о суде над Сократом. В древности суще-ствовала такая практика: прежде чем вынести приговор. В первой своей речи Сократ разби-рает обвинения в свой адрес. Обвинители говорили, что Сократ «преступает закон, тщетно испытуя то, что под землею, и то, что в небесах, выдавая ложь за правду и других научая тому». Сократ же указывает, что он никогда не мог этому обучать, и рассказывает в качестве примера следующий случай. Некто Харифонт пошел в Дельфы и обратился к оракулу с воп-росом: «Кто самый мудрый из людей?». Пифия ему ответила, что нет никого мудрее, чем Сократ. До Сократа донесли эту мысль, и он задумался: «С одной стороны, я, конечно, не считаю себя мудрее всех людей и поэтому не могу никого учить. Но, с другой стороны, я ве-рю богам и не думаю, что прорицательница могла сказать неправду. Но мне все же хотелось показать, что это не так, и я пошел к одному из государственных мужей. Я подумал, что он — гораздо более умный человек, чем я, и; разговаривая с ним, я смогу в этом убедиться. Однако из разговора с ним я понял, что он отнюдь этой мудростью не обладает и лишь ду-мает, что он мудр. И когда я ему это стал доказывать, он на меня обиделся и выгнал меня. Пошел я к поэтам. Поэты, наверно, будут превосходить меня своей мудростью. Однако и по-эты, оказалось, пишут свои произведения по некоторому вдохновению, а откуда берется в них эта мудрость — они и сами не знают. Пошел я к ремесленникам, думая, что уж эти-то люди наверняка мудрее меня, ибо они делают своими руками множество вещей. Но оказа-лось, что ремесленник так возомнил о себе, что стал считать, что, разбираясь в своем ремес-ле, он может разбираться во всем, и поэтому он также не может быть мудрым. Становилось ясным, что никто мудростью не владеет. Но все обижались на меня за то, что я открывал им на это глаза, доказывая, что они ничего не знают. Они не знают даже того, что они ничего не знают. Поэтому, по всей видимости, пифия и хотела сказать, что Сократ умнее всех людей, потому что он знает хотя бы то, что он ничего не знает». Знает все лишь Бог. Человек же может стремиться к знаниям, в действительности же он ничего не знает. Знать человек может лишь то, что он ничего не знает.
В. С. Соловьев в «Жизненной драме Платона» по-евангельски трактует это положение Сократа и считает, что нищие духом, о которых говорится в первой заповеди блаженства, это люди, которые знают, что они ничего не знают. И Сократ был первым человеком, который известил человечество об этом. Однако, как указывает Соловьев, Сократ не останавливается на этом и не довольствуется тем, что он ничего не знает. Он стремится познать, исследуя са-мого себя, поэтому Соловьев констатирует, что Сократ подошел ко второй заповеди блажен-ства: «Блаженны плачущие», ибо у Сократа есть и плач по своему собственному невежеству. «Блаженны алчущие и жаждущие правды», т.е. те, кто хочет найти истину, стремятся к ней — это тоже свойственно Сократу.
Поэтому Сократ и говорит, что ему понятно, почему он становится ненавистным для все-го города. Именно потому, что он доказывает, что люди ничего не знают. Далее в «Апологии» Сократ рассуждает о том, как он относится к суду над ним. Он говорит, что даже если суд и вынесет ему смертный приговор, то, тем не менее, даже это не заставит Сокра-та отказаться от того образа жизни, который он вел. Во-первых, бояться смерти — не что иное, как думать, что знаешь то, чего не знаешь. Никто из смертных людей не знает, что та-кое смерть, не знает, что нас ждет после смерти. Однако все боятся смерти, как будто знают, что их ждет впоследствии. Но не это ли самое позорное невежество — думать, что знаешь то, чего не знаешь. Впоследствии, в «Федоне», Платон в уста Сократа вложит следующую мысль: философия — это искусство умирать. Философия познает вечные истины, а мы в на-шей жизни познаем лишь текучие временные вещи, следовательно, постигая вечные истины, мы всегда стремимся от чувственного мира, т.е. к смерти. Поэтому Сократ перед смертью и говорит своим ученикам: «Если я всю жизнь стремился к смерти, неужели вы считаете, что теперь я от этого откажусь?» Поэтому на суде он говорит судьям: «Я слушаться буду скорее Бога, чем вас. Пока есть во мне дыхание и способность, не перестану философствовать, уго-варивать, убеждать каждого из вас, кого только встречу, говоря то самое, что тут наговорил. Отпустите меня или нет, поступать иначе, чем я поступал, я не буду, даже если бы мне пред-стояло умирать много раз».
Сократ на суде упомянул об одном интересном факте из своей жизни. В качестве под-тверждения того, что он поступает правильно, совершенно отказываясь от просьбы о помило-вании, Сократа рассказывает о некотором внутреннем голосе. Этот голос часто говорил ему, что он не должен делать. Он никогда ему не предписывал, что нужно делать, но всегда оста-навливал, когда Сократ хотел сделать что-нибудь не так. Так вот, говорит Сократ, ни вчера, ни сегодня, ни сейчас, мой внутренний голос ничего мне не говорит. Это значит, что я посту-паю совершенно правильно.
В чем же смысл философии Сократа? Во-первых, Сократ положил начало новому на-правлению в философию, открыл новую проблему для философии — проблему человека. Мы видели, что уже софисты отказались от познания природы, но этот отказ показал Сокра-ту и последующим мыслителям, что нужно обращать внимание прежде всего на самих себя. Метод размышления Сократ также взял у софистов — метод убеждений, метод спора. У Ев-рипида в комедии «Облака» Сократ выводится как некий софист, т.о. даже многие совре-менники не поняли, что Сократ не только не является софистом, а является их злейшим вра-гом. Сами софисты это поняли, и поняли, что его нужно казнить. Отличала Сократа от со-фистов прежде всего уверенность в существовании объективной, не зависящей от человека истины. Сократ утверждал, что существует объективное благо, с которым человек должен со-образовывать и свою жизнь, и свои размышления. И именно в познании этого блага и состо-ит смысл философии. Поэтому для Сократа совершенно чужд прагматизм софистов, ибо Со-крат уверен, что существует и объективная нравственность, и объективная истина. Доказать, что она существует, и познать ее — вот истинная задача философии. Сократ только поставил проблему. Одна из заслуг его ученика — Платона и состоит в том, что Платон увидел, понял :и творчески развил эту мысль Сократа. Опять же, Сократ предложил и метод реализации этого философского замысла — метод самопознания. Познавать объективную истину и объективное благо невозможно, познавая природу. Еще софисты доказали, что различные философские системы противоречат друг другу, поэтому все эти разговоры о природе не мо-гут привести ни к чему положительному, они могут привести лишь к появлению новых и но-вых философских школ.
В других платоновских диалогах Сократ говорит, каким образом он помогает людям по-знавать самих себя и в самих себе искать истину, искать благо. Сам Сократ говорил лишь то, что он ничего не знает и поэтому научить ничему не может. Он может лишь показать людям то, что они сами могут придти к открытию в себе истины. Поэтому Сократ уподобляет свое собственное философское искусство искусству повивальной бабки: он сам не дает истину, но помогает человеку ее родить. Для этого Сократ и вступает в беседы с людьми. В этих разго-ворах Сократ не назидает, не поучает. Конечно, люди не любят, когда их поучают. Любой разговор он начинает с того, что признается в своем незнании и просит собеседника, чтобы тот его научил. Собеседник с радостью начинает учить Сократа, и Сократ начинает задавать вопросы, которые помогли бы ему еще лучше узнать об интересующем собеседников предме-те. И вот тут выясняется, что его тоже ничего не знает. И тогда Сократ, задавая новые воп-росы, сначала как бы очищает душу собеседника от мнимого знания и затем помогает своему собеседнику самому найти правильный ответ. Этот метод последующие философы назвали иронией Сократа. Сократ часто иронизирует и над собой и над своим собеседником, и эта ирония часто выводила из себя тех, кому он доказывал их собственное незнание.
До Платона философские произведения писались или стихами или прозой. Платон, стремясь донести до людей живую мысль Сократа, нашел наиболее адекватную форму про-изведения — диалог, в котором и сейчас еще чувствуется дух сократовской философии. Чи-тая диалоги Платона, мы начинаем мыслить вместе с Сократом. Сократ не давит своим авто-ритетом, а воздействует только аргументами и силой мысли. Нас убеждает не Сократ, а те мысли, те аргументы, которые мы сами в себе обнаруживаем.
Итак, Сократ верит в то, что человек может познать истину. И если истина существует объективно, то существуют объективно и законы мышления. Если софисты могут убеждать и могут аргументировать, то потому, что существует абсолютный и объективный разум. Вспом-ним, еще Гераклит говорил, что люди мыслят так, как будто у каждого свой собственный ра-зум. Сократ развивает эту мысль и говорит, что разум и законы его объективны, существуют независимо. И Аристотель, основатель формальной логики, говорит, что начало формальной логике положил Сократ. Именно Сократ впервые, как говорил Аристотель, учил доказатель-ству через наведение и показал, что самое важное в познании состоит в том, чтобы дать оп-ределение. Именно в этом русле будет развиваться философия и у Платона, и у Аристотеля: в том, что познать сущность вещи можно лишь дав ее определение. Многие диалоги Платона построены именно по этому принципу. Сократ, встречаясь с тем или иным своим собеседни-ком, выбирает тему (скажем, что такое прекрасное, или что такое храбрость, или что такое справедливость). И далее, восходя от конкретных примеров, Сократ вместе со своим собе-седником восходят к некоторому абстрактному определению. Аристотель впоследствии будет учить, как нужно строить определение по родо-видовому принципу, но способ нахождения сущности вещи через определение, открытие его принадлежит Сократу.
Понимая, что существует объективная истина, и пытаясь доказать людям, что эта истина существует, Сократ пришел к еще одному положению: к тому, что люди творят зло по неве-дению, потому что они не знают истины. Если бы люди знали истину, то они стали бы тво-рить только добро. Мысль кажется на первый взгляд странной. Мы знаем массу гениальных людей, которые творят зло сознательно. И тем не менее, мы знаем, что Бог есть истина и Бог есть любовь, и, в конце концов, постигая Бога, мы постигаем Его как истину и как благо. И Сократ сам часто именно об этом говорит.
Еще одно положение Сократа: «Познай самого себя». Мысль эта встречается еще у семи мудрецов, но лишь у Сократа она приобретает вид методологического принципа философии. До Сократа философия развивалась лишь как философия природы. Человек размышлял о том, что существует вне его и поэтому приходил к противоречивым положениям. Сократ предложил людям исходить из другого принципа, ведь еще элеатами, а в последствии Анак-сагором и Демокритом было доказано, что чувства вас могут обманывать. И если чувства вас обманывают, а истина все-же существует, то искать ее следует не посредством чувственного познания. Истину мы можем постичь лишь в себе. И вся последующая философия развивает-ся главным образом как отыскание человеком истины в самом себе. Изучая Платона, мы увидим, как происходит это удивительное открытие истины человеком в самом себе.

Лекция 8

СОКРАТИЧЕСКИЕ ШКОЛЫ

Начиная с сегодняшней лекции, мы займемся изучением философии послесократовского периода. Мы познакомились вкратце с философией Сократа, с тем, какой переворот Сократ внес в понимание философии, сегодня посмотрим, какие были следствия из предложенного Сократом метода, какие возникли школы и как ученики Сократа стали развивать его поло-жения. О том, что стали возникать различные школы, говорится в различных источниках, например у Диогена Лаэртского. Ученики Сократа стали разрабатывать те или иные положе-ния его философии и пришли к созданию собственных философских школ, просуществовав-ших более или менее длительное время. Каковы же эти основные принципы, на которые опирались ученики Сократа? Во-первых, это требование Сократа к тому, что знания должны быть выражены в понятиях и каждому понятию должно быть дано соответствующее опреде-ление. Во-вторых, это требование Сократа к тому, что философия как умозрение, как рас-суждение о природе совершенно исчерпала себя и не может ответить на поставленные вопро-сы. Философия должна служить для достижения человеком своего собственного счастья, должна быть учением о человеке. Метод философствования, исходящий из познания самого себя, также сыграл определяющую роль в последующей философской мысли.
В целом, учеников Сократа разделяют на две группы: с одной стороны, это гениальный ученик Сократа Платон, который разработал свою собственную философскую систему; и так называемые <сократические школы», менее известные, менее влиятельные, чем школа Плато-на, но не менее интересные и заметные. Сократических школ насчитывалось три: это киники, мегарики и киренаики.

Мегарская школа

Мегарская школа была основана Евклидом, верным учеником Сократа. После смерти Сократа ученики скрылись в городе Мегары, который находился в 40 км от Афин. В нем и проживал Евклид. Платон также после смерти Сократа жил некоторое время у Евклида, потом уехал. Евклид испытал влияние софиста Горгия, а также Парменида и Зенона. Целью философов мегарской школы являлось доказательство истинности философии Парменида — что сущее едино, и что множественности вещей не существует. О множественности нам гово-рят органы чувств, значит дискредитация органов чувств — задача философов мегарской школы. Поэтому они доказывали, что чувственное знание не существует, а если существует, то оно ложно, обманывает нас и приводит к неразрешимым противоречиям. Их заключения по форме напоминали софизмы, а многие и были таковыми, хотя некоторые из заключений принимали форму парадоксов. Таким парадоксом был знаменитый парадокс «Лжец». Пред-ставим себе человека, который говорит «Я лгу». Что он на самом деле говорит? Если он дей-ствительно лжет, то фраза «Я лгу» выражает истину, если же мы ему поверим на слово и поверим ему, что он лжет, тогда эта фраза окажется неверной, т.е. он не лжет (по этому же принципу построена и фраза Сократа «Я знаю, что ничего не знаю»). Парадоксами — логи-ческими, семантическими и другими — начали заниматься лишь в 19 веке. Еще один софизм, более грубый — «Рогатый». Вопрос: «Потерял ли ты рога?» Как на него можно ответить, если у тебя их нет? Если потерял, значит они у тебя были, ответишь «не терял», значит они у тебя есть. На этот вопрос нельзя ответить «да» или «нет». Этот софизм показывает оши-бочность многих наших рассуждений. Мы часто отвечаем «да» и «нет», хотя на некоторые вопросы нельзя отвечать так, что и показывает нам этот софизм.
Вывод, который делает мегарская школа, таков: показания органов чувств являются не истинными, правы Парменид и Зенон, бытие едино, множественности вещей не существует. Других положительных тезисов мегарики не выдвигали, поэтому их часто называли спорщи-ками или эристиками. Школа просуществовала не так долго, оказала большое влияние на возникновение в последующем школ скептического направления. Это отличало их от других школ, которые выдвигали свои положительные концепции.

Киническая школа

Наиболее знаменитая сократическая школа — школа киников, или, в латинской транс-крипции, циников. Свое название эта школа получила от имени местности недалеко от Афин — Киносарга, где располагалась эта школа, хотя потом сами философы-киники не от-казывались и от другой этимологии, от слова кион — собака, и поэтому киников часто назы-вали собачьими философами. Основателем этой школы был Антисфен (ок.444-368), и именно у него мы находим теоретическое обоснование кинического образа жизни, а Диоген из Сино-пы практически реализовал замыслы своего учителя. Антисфен находился у смертного одра Сократа, будучи его верным учеником, и вслед за ним утверждал, что философия как умоз-рение и рассуждение о природе не нужна, а нужна как способ и средство достижения жиз-ненного блага, способ достижения счастья. Он развивал и другое положение Сократа — о том, что знание должно .быть выражено в понятиях. Выражая .знание в понятиях, мы выра-жаем его, как правило, в общих понятиях. Даже говоря о деревьях, о книгах, мы говорим о дереве вообще, о книгах вообще. Однако возможны ли общие понятия? Ведь когда человек говорит о каком-нибудь предмете, то он всегда говорит о конкретном предмете, поэтому воз-никает противоречие между понятием как неким обобщением и конкретным предметом, кото-рый выражает это понятие. Вообще говоря, сказать фразу, что «Сократ — человек», уже нельзя, потому что фраза «Сократ — человек» состоит из двух фраз: «Сократ — это Со-крат» и «Сократ — человек». Фраза «Сократ есть Сократ» тавтологична и поэтому истинна, а «Сократ — человек» противоречива, ибо в ней отождествляются общее понятие «человек» с Сократом как индивидуальным субъектом. Каждому конкретному предмету соответствует только конкретное понятие. Общего понятия не существует. И если мы хотим сказать, что «Сократ — человек», то мы можем сказать лишь только что «Сократ — это Сократ», а «человек — это человек». Соединить единичное и общее, по мнению Антисфена, невозможно.
Однако есть одна область, где такого рода познание оказывается возможным — это об-ласть внутреннего мира человека. Человек знает, что он сам лично существует, может позна-вать себя и может определять, что ему хорошо, а что — плохо. Нельзя сказать объективно, что есть добро, что есть зло само по себе, исходя из тезиса о несоответствии общего понятия и частного предмета, однако в себе самом я нахожу некоторые ощущения и знаю, что к од-ним своим состояниям я стремлюсь, а других я стараюсь избегать. Поэтому благо существует для человека как его личное благо, как некоторая единичная вещь. Благо всего человече-ства — это фикция, его не существует. Реально существует лишь благо моей собственной личности. Поэтому задача философии — помочь каждому человеку познать самого себя. А познание самого себя сводится к познанию своего собственного блага.
Задача философии состоит, в частности, в достижению частного блага, в том, чтобы анализировать понятия, которые человек находит в себе и определять, относятся они непос-редственно к индивиду или они являются общими понятиями. Если, скажем, я нахожу в себе понятие «здоровье» и знаю, что это понятие относится также и к другим людям, то я делаю вывод, что это понятие ложное. Если нахожу в себе понятие морали, то знаю, что нахожу это и у других людей и делаю вывод, что это понятие ложное. Если нахожу в себе понятие «удовольствие» и знаю, что это лично мое удовольствие, то это понятие истинное и его мож-но оставить. Так же анализируются и другие понятия — понятия тепла, холода и т.д.
Киник приходит к выводу, что необходимо отказаться от всех общих понятий, от обще-принятых норм жизни и стремиться нужно лишь к тому, чтобы следовать тем понятиям, ко-торые находятся в своей собственной душе. Такой образ жизни мы видим у Диогена Синопс-кого (у Диогена Лаэртского в книге есть глава, посвященная Диогену Синопскому). Это личность неординарная. Многие его поступки и высказывания напоминают поступки и выс-казывания Сократа. Но, конечно же, это не Сократ, это — киник, а точнее сказать — циник, который вел образ жизни далеко не похожий на образ жизни Сократа. Понятия здоровья, богатства, т.е. понятия общие для Диогена не существовали, и поэтому, когда Диогену стро-или дом и строители не выдержали намеченные сроки, то Диоген сказал, что он может обой-тись и без дома и поселился в бочке. Афиняне этот его вызов приняли, и когда какой-то мальчишка разбил его глиняную бочку, то афиняне приволокли для Диогена другую. Опи-сывается и другой случай: когда Диоген увидел мальчика, пьющего воду из ладони, он ска-зал, что мальчик обошел его в простоте жизни, и выбросил свою глиняную чашку.
Диоген ходил днем с факелом по городу, ища людей. На вопрос «Много ли в бане лю-дей?» — ответил: «Никого нет», а когда спросили: «Полна ли баня народу?» ответил: «Полна». Когда его увели в плен и он попал на продажу, на вопрос, что он умеет делать, Диоген ответил: «Властвовать людьми» и попросил глашатая объявить, не хочет ли кто-нибудь купить себе хозяина? Когда люди возмутились, он сказал: «Если вы приобретаете се-бе повара или лекаря, вы ведь его слушаетесь, поэтому так же должны слушаться и филосо-фа». Известен также ответ Диогена на аргумент Зенона о несуществовании движения: Диоген просто встал и стал ходить; или на платоновское определение человека как двуного животно-го без перьев: на следующий день Диоген принес общипанного петуха и сказал: «Вот вам платоновский человек». Это скорее всего легенда, т.к. у Платона этого определения нет, хотя эта же легенда дополняет, что Платон потом добавил: «И с широкими ногтями». Диоген го-ворил также, что ни в чем не нуждаются только боги. Поэтому, если человек хочет походить на богов, он также должен стремиться обходиться минимальным.

Киренаики

Основателем киренской школы был Аристипп из Кирен, небольшого города в Северной Африке. Согласно Аристиппу и его школе, счастье достижимо только в личном плане. В этом он похож на киников. Каждый человек познает лишь самого себя. Передать счастье другому невозможно, оно существует индивидуально, для каждого конкретного человека. А поскольку счастье существует как личное счастье, а самое сильное впечатление для человека — это удо-вольствие, наслаждение, то задача философии состоит в правильном направлении человека к удовольствию. Все люди стремятся к удовольствиям, однако обычные люди отличаются от философа тем, что философ знает, какие блага действительно приведут к удовольствию, а за какие нам придется расплачиваться. Люди стремятся к наслаждениям, не зная, что часто за это им придется расплачиваться. Философ же следует только тем удовольствиям, которые не приведут в дальнейшем к печалям.
В жизни Аристипп также следовал своей логике. Он кормился у местного тирана, вхо-дил в число его приближенных. Один раз у него спросили, почему это он ходит к тирану, а не тиран к нему? На что Аристипп ответил: «Я знаю, что мне нужно, а он не знает». «Почему, Аристипп, ты купил курицу за 50 талантов, хотя ее можно купить за 1 талант?» — ответил: «Мне нужнее курица, тебе нужнее деньги». Обо всем этом можно прочитать у Дио-гена Лаэртского и больше узнать о киренской школе, которая была первым и единственным случаем последовательного гедонизма в философии, т.е. учения о том, что целью жизни яв-ляется наслаждение (от греч. идони — наслаждение).

ПЛАТОН

Жизнь и произведения

Однако наиболее известным учеником Сократа является Платон. Настоящее имя этого философа Аристокл. «Платон» — это прозвище, от греч. слова платос — широкий. Кто-то говорит, что сам Платон был толстяком от рождения, иные говорят, что так его прозвал учи-тель гимнастики за его крепкий стан, когда он начал заниматься гимнастикой, по иным све-дениям — за широту ума, за широкий лоб. Родился он в аристократической семье. Мать его вела свой род от одного из семи мудрецов, от Солона. Платон получил хорошее образование, занимался музыкой, гимнастикой, увлекался философией Гераклита. В 20 лет знакомится с Сократом и на протяжении 8 лет был его учеником. Когда Сократ умер, уезжает в Мегару с другими учениками. Потом совсем уезжает из Греции, путешествует по разным местам, был в Кирене у Аристиппа, в Египте, поехал в Сицилию, где познакомился с таранном Дионисием и его родственником Дионом, которые сыграли в жизни Платона большую роль. В Сицилии близко сошелся с Дионом, произвел на него большое впечатление, однако тиранн Дионисий изгнал Платона (иногда пишут, что продал в рабство, но друзья его выкупили), после этого возвращается в Афины, где основывает философскую школу под названием «Академия» (по имени сада, названного в честь бога Академа), в шести стадиях от Афин. Эта школа просу-ществовала длительное время, закрыта была лишь в 525 г. по Р.Х. декретом императора Юстиниана.
По своему влиянию и продолжительности платоновская Академия не имеет себе равных в античности. В это же время Платон начал писать свои трактаты-диалоги, и в это же время он разрабатывает идею идеального государства и хочет претворить ее в жизнь. В Сиракузах умирает тиранн Дионисий-старший, и Дион приглашает Платона приехать в Сицилию и по-знакомиться с преемником — Дионисием-младшим. Он приезжает, знакомится с ним и уго-варивает начать строительство идеального государства, но придворные, почуяв, что им грозит отставка, устраивают интригу, и Дионисий изгоняет Платона. Платон возвращается в Афины после еще одной неудачной попытки встретиться с Дионисием, и после уже никуда из Афин не уезжает.
Существует легенда о сне Сократа, который держал некрасивого утенка в руках, кото-рый потом расправляет крылья, превратившись в красивого лебедя. На следующий день Со-крат встретил Платона и сказал: «Так вот кто этот лебедь, который мне приснился!»
Платон — первый из греческих философов, чьи труды до нас дошли полностью. До нас дошли 34 его диалога, 1 монолог «Апология Сократа» и 13 писем, из которых не все можно приписать Платону. Из 34 диалогов, написанных в форме бесед Сократа со своими собесед-никами, 23 считаются подлинными и авторство 11 диалогов подвергается сомнению. Порядок написания этих диалогов сложно определить. Сам Платон не ставил дат. Единственное, за что можно уцепиться, это цитирование Платоном самого себя, некоторые упоминания истори-ческих и географических мест и т.п. Существует мнение, что Платон с самого начала твердо знал свою задачу и от одного диалога к другому разрабатывал свою идею. Другая точка зре-ния, редко высказывающаяся, — что у Платона не было никакой системы и писал он то, что приходило на ум. Но развитие на самом деле есть, его легко увидеть, если читать диалоги, но это развитие не является скрупулезным развитием некоторого положения, а поиск истины, где Платон все время обращается за помощью к своему учителю. И то, что Платон использу-ет имя Сократа, также не случайно, это не просто попытка прикрыться именем учителя, а стремление развить те положения, которые выдвинул Сократ. Мы с трудом можем опреде-лить, где в диалогах Платона исторический Сократ, а где устами Сократа говорит Платон. Все диалоги Платона обычно разбивают на 5 групп по времени их написания. В первую группу диалогов входят те, в которых Платон реже цитирует себя, а чаще пишет о своем учителе; это «Апология Сократа», «Гиппий младший», «Лисий», «Хармид», «Алкивиад», «Протагор», 1-я книга «Государства» — самого объемного сочинения Платона, «Лахес».
В последующих диалогах Платон все больше и больше разрабатывает свою собственную философию, и во вторую группу входят диалоги, в которых Платон уже больше отходит от Сократа: «Горгий», «Менон», «Кратил», «Гиппий больший», где появляется термин «эйдос».
Третья и четвертая группы представляют собой диалоги, где Платон уже зрелый, самостоятельный философ. Третья группа: «Пир», «Федр», «Федон» и последующие главы «Государства». Четвертая группа: «Теэтет», «Софист», «Тимей», «Парменид», «Политик» и «Критий».
Пятая группа: единственный диалог «Законы», где нет Сократа, причем, как утверждает В.С.Соловьев, в этом диалоге он настолько отходит от идеала, к которому стремился Сократ, что практически противоречит тому, что он писал в ранних диалогах, и возможно поэтому не упоминает имени Сократа. Возможно Соловьев и прав, но все же «Законы» логически вытекают из тех положений, которые Платон последовательно развивал еще в раннем периоде, что мы видим в его диалоге «Государство» Сложно систематизировать философию Платона. Сам Платон философских трактатов, в нашем понимании этого слова, не писал. Поэтому изучать Платона гораздо сложнее, чем, скажем, Спинозу, Канта или Локка, где есть четкая логика изложения трактата. У Платона каждый диалог — это живая мысль, поиск истины, причем в одном диалоге могут высказы-ваться положения, противоположные мыслям, высказанным в других диалогах, что также затрудняет построение единой системы философии Платона. Он как ни один другой философ лучше подходит для того, чтобы обучать нас философствовать, обучать нас мыслить. И как никакого другого философа его сложнее всего препарировать и разложить по полочкам, со-здать из его философии некоторую систему.  

Обычно в любом учебнике вы найдете следующий способ изложения платоновской фи-лософии: учение об идеях, теория познания, физика и космология Платона. Если следовать этому способу, то нам сложнее будет понять суть философии Платона понять, почему он пришел именно к такому, а не иному построению. Для этого нужно посмотреть, каким обра-зом Платон сам пришел к открытию своего учения об идеях. Существуют два подхода (может и больше, но для меня два существенных подхода) к выявлению таких ключевых, существенных моментов у Платона. Один подход предлагают нам С.Н.Трубецкой и В.С.Соловьев, которые берут в качестве отправного диалога диалог «Теэтет», а другой пред-лагает также русский философ Эрн, у которого есть незаконченная работа «Верховное по-стижение Платона». В этой работе Эрн считает, что таким ключевым диалогом, от которого следует отталкиваться, является «Федр». Подход Соловьева и Эрна совершенно отличны друг от друга. Эрн предполагает, что Платону было явлено некоторое откровение, которое он записал в диалоге»Федр», и, обладая всей полнотой знания, по-разному описывал в разных диалогах. Соловьев и Трубецкой считают, что Платон пришел к своей философии чисто ра-циональным путем, и те вопросы, от которых он отталкивался, были изложены в диало-ге»Теэтет»; хотя диалог этот является одним из поздних диалогов, однако именно в нем мож-но найти ключ к пониманию самого Платона. Именно поэтому я рекомендую внимательно читать эти диалоги — «Федр» и «Теэтет». В «Теэтете» Платон подвергает разрушительной критике сенсуалистическую теорию познания, как она разрабатывалась философами-софистами. Это также позволяет сделать вывод о том, что именно этот диалог является клю-чевым, поскольку Платон был учеником Сократа, а Сократ главной целью своей жизни счи-тал борьбу с философией софистов.
«Теэтет»
О чем же говорится в диалоге «Теэтет»? Здесь Сократ, беседуя со своими друзьями, среди которых находится юный Теэтет, ставит вопрос: «Что такое знание?» Теэтет отвечает: «Знание есть у ремесленника». На это Сократ возражает, что это не знание. Это не ответ на вопрос. Это то же, что на вопрос, что такое вещество, сказать, что существуют разные виды вещества — вот деревья, вот камни. А нужно сказать, что такое знание? Теэтет подумав, го-ворит: «Знание есть чувственное восприятие} Сократ хвалит Теэтета за умный ответ, тем более, что это разделяет такой умный муж, как Протагор. Сам же Сократ говорит, что он от-вета на этот вопрос не знает. Единственно, в чем он может помочь, — это в том, что он обла-дает искусством повивального ремесла (как его мать), и он помогает в умственных родах при рождении истины, поэтому вместе с Теэтетом попытается прийти к достижению истины и уз-нать, что такое знание. Дальше они подвергают исследованию это положение. Если знанием является чувственное восприятие, то ложного знания быть не должно, т.к. все наши чувства ^дают истинную картину они нас не обманывают. Однако то, что существует ложь и не исти-на даже среди чувственных представлений, как, например, сновидение и галлюцинации, — это всем известно. Далее, это протагоровское положение о чувственном источнике знания связано с гераклитовским тезисом о том, что все находится во всеобщем изменении. Действи-тельно, говорит Сократ, если знание есть ощущения, а ощущения есть воздействия на наши органы чувств каких-то материальных моментов, или непосредственного движения тела или звуковых и зрительных образов, то знание возможно тогда, когда существует всеобщее дви-жение. А если знание существует только тогда, когда есть общее движение, то получается, что невозможно существование какого-то постоянного, неизменного определенного знания. Однако мы знаем, что такое знание существует.
Протагор утверждает, что критерием истины является человек, он мера всех вещей. Со-крат не соглашается с Теэтетом и Протагором, вопрошая, почему именно человека берет в ка-честве меры Протагор, а не свинью и не кинокефала, тем более что сам человек берет за кри-терий не любого человека, а только специалиста в своем деле. Далее, если знание есть чув-ственное восприятие, тогда не понятно такое явление как память, потому что если мы что-то вспоминаем, то в данный момент не ощущаем, и, следовательно, не имеем знания об этом предмете. Но факт памяти говорит, что знание у нас есть даже и в отсутствии чувственного восприятия, что также противоречит высказыванию Теэтета и Протагора. Далее Сократ спрашивает, можно ли одновременно знать какую-то вещь и не знать ее. Теэтет отвечает, что это невозможно. На это Сократ говорит, что если закрыть один глаз, то одним глазом вещь видна, а другим — нет, значит мы ее знаем и не знаем. Или если смотрю на предмет вблизи, то я его вижу и поэтому знаю, а если издалека, то вижу плохо и знаю плохо.
Далее, если Протагор утверждает, что все ощущения истинны и таким образом, все ис-тинно, то истинно и утверждение о том, что положение Протагора ложно. И еще один аргу-мент, основывающийся на теории Гераклита о том, что все чувственное постоянно изменяется. Если так (а это действительно так), то каждая вещь является одной и уже другой, находится в постоянном изменении. Если вещь была белой, а потом стала черной, то в какой-то момент она была и белой и черной. Потому о вещи, которая изменяется в каждый момент мы не мо-жем иметь какого-нибудь знания, не можем даже сказать, чем она является, и тем не менее мы это знание имеем.
Эти аргументы действуют на Теэтета, он соглашается с Сократом и говорит, что, по всей видимости, знание не есть чувственное восприятие, а есть истинное мнение. На это Сократ говорит, что это высказывание должно иметь под собой некоторую почву, а именно критерий отличия истины от лжи. Мы должны уметь отличать истинное мнение от ложного. И значит должны уже иметь в себе некоторое знание. Значит это высказывание также не является ис-тинным.
Тогда Теэтет говорит, что знание — это истинное мнение с доказательством. Но и на это Сократ замечает, что часто мы знаем вещи, не умея их доказывать, а наоборот, доказатель-ства совсем даже не важны. Если мы, читая какое-нибудь слово, будем смотреть только на составляющие его буквы, то мы слова не поймем. Слово понимаем, когда видим его целиком, поэтому и это мнение Теэтета не является истинным. Что же является истинным знанием, в :этом диалоге ни Сократ, ни Теэтет не говорят, и о том, какова точка зрения Платона по это-му.поводу, мы можем сделать вывод из других его диалогов. Для этого Платон и строит свое учение об идеях.

Лекция 9 Учение об идеях

Итак, мы познакомились с диалогом «Теэтета, в котором Платон доказал невозможность познания истины методом чувственного восприятия. Впоследствии эти же самые аргументы будут использованы философами-скептиками, в т.ч. и приверженцами платоновского учения, для доказательства того, что истина непознаваема и что, возможно, сама истина и не суще-ствует. Однако Платон, как мы видим из других его работ, убежден, что истина существует, и более того, что истина познаваема. И если она недостижима методами чувственного вос-приятия, то, значит, познать ее можно при помощи какой-то другой нашей способности. В разных диалогах Платон по-разному подходит к этому вопросу, но в целом логика его мысли такова: он разделяет сократовскую уверенность в существовании абсолютной истины, в том, что критерием всего является не человек, а объективная истина. И то, что люди могут друг с другом спорить, могут доказывать и аргументировать в споре, подтверждает как раз эту уве-ренность в том, что истина существует. Доказывает существование истины и математика, ведь математические положения очевидны и общезначимы. Недаром на вратах своей Академии Платон написал: "Не геометр да не войдет!"
Сократ говорил, что познать мы должны прежде всего самих себя, но познавая самих себя, мы познаем при этом истину объективную, существующую независимо от нас. Но исти-на не может быть познаваема чувствами, слледовательно, если истина существует объективно, независимо от человека, познаваема не органами чувств и не принадлежит материальному миру, то она принадлежит миру, отличающемуся от материального мира - миру умопостигае-мому, существующему одновременно и в человеке и вне человека. Скажем, если человек, впервые в своей жизни приходя в какое-нибудь помещение или в какую-нибудь местность, никогда не видел конкретных предметов, находящихся в там, то этот человек, тем не менее, с уверенностью назовет каждый предмет. Следовательно, он, видя этот предмет, совершает мыслительный процесс познания истины, т.е. сущности данного предмета, хотя он в данном материальном конкретном облачении его и не видел.
И если все мы эту операцию проделываем и притом безошибочно и определяем сущность предмета, выраженную в его идентификации или определении, то, значит, участвуют в дан-ном процессе познания не органы чувств, потому что этот конкретный предмет нам незнаком, каждый предмет отличается от другого многообразием своих свойств и к тому же постоянно изменяется. Значит, мы имеем непосредственное знание о сущности этого предмета. Знание это вытекает не из органов чувств, а из другой нашей познавательной способности. Поэтому Платон приходит к выводу, что кроме самого материального предмета существует нематери-альная сущность данного предмета, которую человек и познает своим разумом, а не чувства-ми, ведь только разум может нам дать знание об абсолютной, объективной истине (еще раз вспомним любовь Платона к математике), иначе познание было бы просто невозможно. Именно это отметил Аристотель, говоря о причинах, по которым Платон пришел к выводу о существовании идей.
В разных диалогах Платон употребляет разные термины: иногда он говорит «идея» (идea - образ, вид, наружность), иногда — «эйдрс» (eiбos — образ, форма, вид). Идея, или эйдос, — это та умопостигаемая сущность предмета, которую мы познаем непосредственно, без помощи органов чувств. У каждого предмета своя идея. Есть идея дерева, есть идея кам-ня, стола и т.д. И каждый предмет познаваем, потому что его идея существует одновременно и отдельно от нас, обеспечивая объективность истины, и в нас, позволяя нам познавать исти-ну.
По Платону, души существуют вечно (и в ту, и в другую сторону), души существовали до рождения и будет жить смерти. Души до рождения обитали в мире идей, видели эти идеи и познавали их сразу, непосредственно, целиком. При рождении человека души, попадая в тела, забывают все те знания, которые они имели до рождения, но идеи в себе все же хранят и, встречаясь с предметами, души начинают припоминать то знание, которое имели до рож-дения, т.е. до воплощения в тело.
Поэтому и возникает в нас знание о мире. Когда человек видит незнакомый ему пред-мет, то он сразу вспоминает идею этого предмета и сразу делает вывод о том, что это за предмет - что это стул, а не стол, что это дерево, а не камень, что это человек, а не животное. Известен спор Платона и Диогена Синопского. Платон как-то сказал, что кроме чаши суще-ствует и идея чаши, некоторая чашность, на что Диоген возразил: "Чашу я вижу, а чашности - не вижу". На что Платон ответил ему: «У тебя есть глаза, чтобы увидеть чашу, но нет ума, чтобы увидеть чашность». Ответ вполне достойный, потому что идея, действительно, постига-ется только умом.
Идея существует в некотором идеальном мире, в мире идей. Отсюда и пошло наше употребление слова "идеальный" как совершенный. Идея есть полное совершенство всех свойств предмета, есть его сущность. Кроме этого, идея является причиной его существова-ния. Предмет существует потому, что он причастен своей идее. Весь чувственный мир, по Платону, состоит из материи и идей. Материя без идеи есть небытие. Реальным, истинным, подлинным бытием обладает лишь идея. И мир идей, в котором существуют идеи всех пред-метов, понятий и явлений, т.е. и того, что не относится к предметам (идея любви, движения, покоя и т.д.), гораздо более многообразен, чем мир материальный. Этот мир идей является истинным бытием, и предметы существуют потому, что они причастны к миру идей. Мы зна-ем, что истина неизменна и вечна. Поэтому мир идей - это мир вечный, неизменный, т.е. бо-жественный. А поскольку вещь состоит из материи и идеи, то бытие самой чувственной вещи не является истиной, это кажущееся, мнимое бытие, и знание о ней - это уже не знание, а мнение.
Далее, еще один смысл термина «идея». Платон пришел к своей теории идей благодаря нескольким положениям, которые он почерпнул у Сократа. Во-первых, он перенял у Сократа мысль, что все знание должно быть выражено в понятиях. Во-вторых, познание вещей воз-можно, когда эти вещи причастны чему-нибудь одному: если мы познаем сущность дерева, то мы абстрагируемся от количества листочков на каждой его ветке, а видим дерево вообще, т.е. видим, что все деревья причастны дереву вообще, т.е. идее дерева. И в-третьих, Платон, как и Сократ, верил в общезначимость мысли, в то, что у всех людей одна способность познания истины. Поэтому «идея» - это понятие, то самое понятие, в котором Сократ призывал выра-зить все философское знание. Когда мы говорим о том же самом дереве, мы абстрагируемся от всех его индивидуальных свойств и выражаем в данном конкретном понятии сущность данного предмета.
Все вещи в мире подвержены изменениям и развитию. Особенно это касается мира жи-вого. Развиваясь, все стремится к цели своего развития. Отсюда еще один аспект понятия "идея" - это цель развития, идея как идеал. Человек тоже стремится к какому-то идеалу, к совершенству. Например, когда он хочет создать из камня скульптуру, то он имеет уже в своем уме идею будущей скульптуры, и скульптура возникает как соединение материала, т.е. камня, и идеи, существующей в сознании скульптора. Реальная скульптура не соответствует этому идеалу, потому что кроме идеи она причастна еще и материи. Материя есть небытие и источник всего плохого, и в частности зла. А идея, как я уже говорил, есть истинное бытие вещи. Данная вещь существует потому, что причастна идеи.
В диалогах Платона вы увидите следующую схему бесед Сократа со своими учениками. Будет задаваться некоторая тема беседы: что такое знание, как в «Теэтете», что такое спра-ведливость, как в «Государстве», что такое мужество, как в «Лахесе» и т.д. Каждый раз уче-ники будут приводить конкретный пример. Мужество есть мужество в бою, справедливость есть справедливость в государстве, воздаяние каждому по заслугам и т.д. И каждый раз Со-крат будет подводить собеседника к тому, что каждым конкретным случаем не ограничивает-ся описание искомого предмета, и будет показывать, что если мы хотим познать действитель-но сущность мужества, красоты, справедливости, то мы должны будем взойти к мужеству самому по себе, справедливости самой по себе, красоте самой по себе. Мы не можем сказать, что красота - это есть красивая девушка, как говорится в "Гиппии Большем", потому что мы видим, как отвечает Сократ, что девушка красива, потому что у нас уже есть это представле-ние о красоте; мы говорим о мужестве воина в бою, потому что мы имеем понятие мужества, т.е. мы имеем в себе эту идею. Нельзя определять понятие через конкретное его проявление, наоборот, мы можем судить о конкретном вещи потому, что в нас есть идея этой конкретной вещи, есть понятие о ней.
Отличие идеи от чувственного мира состоит в том, как говорит Платон в диалоге «Федон», что все телесное состоит из частей, подвержено тлению, изменяется и т.д., идея же божественна, вечна, неизменна, истинна, действительно существует. Именно в этом отличие между идеей и чувственным миром.
Идей существует огромное множество. И вещь существует благодаря причастности не некоторой одной идее, а множеству различных идей. Если мы говорим о человеке, то пони-маем, что он причастен, во-первых, идее человека, во-вторых, идее животного, в-третьих, у него есть руки, ноги и т.п., поэтому у каждой части тела есть своя идея и т.д. Камень прича-стен идее камня, идее серости, идее тяжести, с которой он притягивается к земле, идее твер-дости, идее гранита или мрамора. Совокупность идей, объединяющихся вместе с материей, дает многообразие и предметам. Но кроме всего этого мира идей существует одна идея, кото-рая выделяется из всего остального мира идей, есть идея, которая дает существование всем остальным идеям, ведь сами идеи, которые являются бытием, должны быть причастны идее бытия, а само бытие лучше небытия, поэтому идея бытия причастно идее блага. Идея блага дает бытие и истинность всем остальным идеям, сама же она превосходит и бытие и истину. Платон сравнивает это с Солнцем. Предметы существуют помимо Солнца, но увидеть их мы можем лишь тогда, когда они освещаются солнцем. Образ Солнца Платон приводит и в дру-гом аспекте. В самом объемном диалоге - «Государство» есть VII глава, которая начинается изложением мифа о пещере. Для того, чтобы объяснить своим ученикам более подробно и понятно, что такое мир идей, Сократ рассказывает миф. Представим себе, говорит Сократ, некоторую пещеру и узников, которые в ней сидят. Узники закованы в кандалы так, что по-вернуты лицом к стене пещеры, не могут пошевельнуть головой, не могут повернуть тулови-ще, чтобы посмотреть, что делается за их спинами, они смотрят только на стену. За их спи-ной находится выход из пещеры, освещаемый солнцем. Перед входом построена перегородка и вдоль нее движутся предметы, отбрасывающие тень, и эту тень видят узники на стене. Если эти узники рождаются, живут и умирают все время в таком состоянии, то не покажется ли им, что эти тени являются истинными и единственно существующими вещами на земле. Люди будут исследовать тени, некоторые будут замечать, что такая-то тень появилась после такой-то тени, будут находить некие закономерности. Одни люди будут видеть больше таких зако-номерностей, другие меньше, их назовут учеными, будут их прославлять и т.д.
Но представим себе, что кто-то зайдет в пещеру, освободит одного из наших узников и заставит его посмотреть, что делается вне пещеры. Не кажется ли вам, говорит Сократ, что этому узнику станет вначале больно и неприятно, его члены будут неспособны двигаться. Он не сможет смотреть на свет, который его вначале ослепит. Он захочет возвратиться в перво-начальное состояние. Тем более что он вообще вначале ничего не увидит, ослепленный ярким светом. Потом глаза его будут привыкать, он увидит сначала контуры предметов, истинных предметов, которые отбрасывали тень на стену. В дальнейшем он будет видеть все больше и больше подробностей, пока наконец он не заметит существование самого солнца, освещающе-го эти предметы. И что будет с этим узником, если он опять вернется в пещеру? Опять уви-дит оковы, в которые он был закован, опять увидит те тени, которые ходили перед ним. Он поймет и будет всем рассказывать, что это всего лишь тени от истинных предметов. И будет стремиться вырваться обратно из этой пещеры. Кроме того, он будет рассказывать другим узникам, что, то, что они видят, это лишь тени, а реальные предметы они не видят. И как на это будут реагировать соседи? Они будут над ним смеяться, считать, что он сошел с ума, а если он будет упорствовать, они могут его побить, а в крайнем случае могут и убить. (Очевиден намек на судьбу Сократа.) Не будет ли казаться этому узнику, увидевшему ре-альный мир, смешными те почести и те звания, которыми награждали друг друга узники этой пещеры, за открытие кажущихся закономерностей, когда он видел истинное бытие, выб-равшись из пещеры?
Но тем не менее у самого Платона часто возникали вопросы, на которые он пока не мог ответить. Однако, будучи философом, ставящим истину превыше всего, Платон не мог и не хотел уходить от этих вопросов, и вот такой спор с самим собой он доносит нам в диалоге

«Парменид».

В этом диалоге несколько действующих лиц: Парменид, Сократ, Зенон, в дальнейшем появляется Аристотель - некий математик. Я полагаю, что использование этого имени не слу-чайно, хотя Платон и говорит, что это не его ученик, ставший знаменитым философом Арис-тотелем, а некоторый малоизвестный математик Аристотель. Но совпадение все-таки не слу-чайно, как не случайно также и то, что аргументы, которые высказывает Парменид в этом диалоге, чрезвычайно напоминают аргументы, которые впоследствии выдвинет Аристотель против платоновской теории,идей, Это позволяет сделать .вывод..о том, что эта критика Пла-тону уже была известна, и что он сам и изложил ее в диалоге «Парменид», оставив, правда, ее без ответа.
В начале диалога Сократ беседует с Парменидом и излагает ему вкратце суть своей тео-рии идей. На что Парменид спрашивает: <А существует ли идея огня, воды, т.е. идея перво-элементов, стихий?» Сократ затрудняется ответить. «А существует ли идея грязи, идея сора или идея такой мелочи, как волосы?» Сократ уже более определенно отвечает, что нет, нет идеи грязи или сора. Далее Парменид еще больше развивает свои нападки на теорию идей. И говорит, что это учение противоречиво, ибо получается, что одной идее причастны сразу множество вещей, скажем, множество деревьев причастны одной идее дерева. Следовательно, идея должна делиться на части, чтобы быть одновременно во множестве вещей. На это Со-крат с легкостью возражает, что день тоже существует одновременно в разных уголках земли и тем не менее не перестает от этого быть одним днем.
Далее, говорит Парменид, есть идея великого, но предмет, чтобы быть великим, должен быть причастен не только идее великого, но сама идея великого должна стать идеей великого и поэтому должна быть причастна некоей идее великости. Не уводит ли это нас в некоторую бесконечность? Далее Парменид говорит Сократу, что если вещь причастна своей идее, то, по всей видимости, должна быть некоторая идея причастности вещи своей идее? И эту иерархию мы тоже можем строить до бесконечности. На все эти аргументы Сократ не дает ответа.
Другая проблема — это проблема существования в мире заблуждений. Если в каждом человеке есть идея, носитель истины, а существует она в каждом человеке, умен он или глуп, откуда возникает заблуждение? По Платону, если истина есть некоторое знание о том, что существует, т.е. о бытии, то заблуждение - это знание о том, что не существует, т.е. знание о небытии. Поэтому, утверждает Платон в диалоге «Софист», человек, который ошибается или намеренно утверждает ложь, познает небытие. Но и здесь возникает некоторое затруднение, ведь небытие не существует, а существуют лишь идеи, т.е. бытие. Поэтому перед Платоном стоит сложная задача показать, что небытие все-же неким образом существует. Платон для этого исследует понятие бытия. Бытие существует, с одной стороны, в виде покоя, а с дру-гой— в виде движения. Само по себе движение не есть бытие, так же как и покой сам по себе не есть бытие. Поэтому все, что в мире существует, должно быть причастно идее движения, идее покоя и идее бытия. Но кроме этих трех идей должна быть еще идея тождественного и иного, т.е. движение есть движение благодаря тому, что причастно идее тождественного. А движение не есть покой, потому что причастно идее иного. Поэтому в мире все причастно пя-ти идеям: бытия, движения, покоя, тождественного и иного. Каждая вещь отличается от дру-гой вещи, потому что она причастна не только идее этой вещи, но и идее иного, и это иное, то есть то, что отличает одну вещь от другой и есть некоторым образом небытие. Вещь при-частна одновременно и идее бытия и идее иного, поэтому инаковость вещи по отношению к другой вещи и есть то небытие, которое существует в нашем мире. Заблуждения возникают в том случае, когда мы приписываем себе знание об одной вещи — другой вещи, т.е. неким об-разом познаем небытие.
Тесна связана с этой проблемой и проблема существования в мире зла. Проблема теоди-цеи (термин введен впервые В.Лейбницем в XVII веке и обозначает дословно "оправдание Бога" от слов ТЕОС, —- Бог, дики — справедливость, т.е. учение, объясняющее существование зла в мире при благом и всемогущем Боге) перед Платоном стоит уже во всей своей полноте. Проблема впервые встречается еще у Гераклита, для Платона же она становится очень на-сущной проблемой. Конечно же, Платон не ставит ее так, как она стоит в христианстве. Но Платон утверждает, что все в мире существует потому, что причастно своим идеям и в конце концов - идее блага. Поэтому получается, что и зло также должно иметь свою - благую! -идею. Но, конечно же, Платон подобный вариант решения отвергает, и в «Пармениде» мы видим, что он отрицает идею грязи и идею сора. Поэтому зло возникает не вследствие того, что существует идея зла. Мир идей идеален не только с онтологической, но и с нравственной точки зрения, поэтому зло среди людей существует потому, что человек не знает идею добра, оттого, что человек направляет свои познавательные и иные способности не на истинный мир, а на мир мнимый, мир вещей. Познавая мир мнимый и обращая на него все свое внима-ние, человек уходит от истины и, значит, уходит от блага. Поэтому зло существует в мире оттого, что человек отворачивается от блага, направляя свою познавательную способность и способность действовать в другую сторону. Ответ чрезвычайно близкий к христианскому, со-гласно которому зло тоже не существует как некоторая онтологическая сущность, зло возни-кает в результате отпадения, отворачивание человека от Бога.
Но в конце концов Платон делает вывод совсем не христианский, слишком увлекшись своими логическими аргументами. Если зло существует, потому что человек направляет свои способности на чувственный мир, то именно в этом чувственном мире Платон и видит причи-ну зла. Не в человеке, не в его свободном выборе, в отказе от познания идей, но в самом чувственном мире и в конце концов в материи - в небытии. Так же как источником заблуж-дений является в конце концов материальная составляющая нашего мира (ведь причастность идее иного необходима лишь для чувственных, индивидуальных вещей), то и источником зла является материя, для человека - его тело.
Этот вывод Платона будет часто проникать в форме различных ересей и в христианство. Так, и гностики, и манихеи, и в некоторой степени Ориген будут видеть именно в материи и в частности в теле причину зла в мире. Вообще, Платон оказал очень большое влияние на развитие христианской философии. Начиная с Оригена и Августина и отцов каппадокийцев платонизм все больше будет использоваться христианами, ведь у платонизма и христианства есть много общего - учение о бестелесности, вечности истины, о бессмертии души, о вторич-ности чувственного мира по сравнению с идеальным и т.д. Но чрезмерная спиритуализация христианства, полное пренебрежение материей, придание ей статуса начала всякого зла - это уже шло в разрез с основными догматами христианства, именно за это платонизм и подвер-гался несколько раз анафематствованиям.

Лекция 10

Учение о душе

Теория познания и теория идей тесным образом связаны с учением о душе. Вы помните, что Платон признает душу бессмертной. Причем он считает, что душа бессмертна в обе сто-роны. Душа существовала всегда. В диалоге «Федр» Платон описывает, как он представляет себе существование души. В этом диалоге Платон устами Сократа рассказывает миф, в кото-ром он уподобляет душу крылатой колеснице, запряженной двумя конями, а правит ею воз-ничий. Любая душа - и человека и Бога - подобна такой колеснице. Отличие души человека от души богов состоит в том, что у богов оба коня, запряженных в колесницу, благородны, у человека же один конь благородный — белый, красивый, статный, второй же конь - черный, горбатый, неказистый. Если один конь влечет эту повозку ввысь, то второй все время споты-кается, тянет повозку вниз, на землю. И задача возницы состоит в том, чтобы умело управ-лять этими конями.
Души были созданы демиургом при сотворении всего чувственного мира, и они носятся в этом идеальном мире, созерцая идеи, получая все знание во всей его полноте и совершен-стве. Затем в результате некоторых причин эти души оказываются на земле, душа вовлекает-ся в тело. Платон придерживается пифагорейской традиции, согласно которой тело — это могила, тюрьма для души. Душа, оказавшись в этом теле, забывает все те идеи, которые она созерцала, находясь до своего рождения в идеальном мире. Однако, встречаясь с различны-ми явлениями, понятиями, предметами этого мира, душа вспоминает и те идеи, которые она наблюдала до своего воплощения в тело. И таким образом она приобретает знание.
В диалоге «Менон» Платон описывает, каким образом возможно такого рода припоми-нание. Сократ докладывает своим собеседникам, что, любой человек, даже самый необразован-ный, может вспомнить те положения, которые он знал до своего рождения. И в качестве под-тверждения Сократ просит привести ему юного раба-подростка, и в беседе с ним он задает ему вопросы так, что сам юный раб доказывает теорему о том, чему равен квадрат гипотену-зы прямоугольного равнобедренного треугольника. Вспомним, что в этом состоит суть всей философии Сократа — в познании самого себя. Во всех беседах Сократ отводит себе роль повивальной бабки для человека, который сам рождает истину. И Платон это понимает именно таким образом, что душа человека наблюдает в самой себе те идеи, которые она на-блюдала до своего рождения, и вспоминает их, пользуясь тем или иным случаем - встречей или с удачным собеседником, или с материальными предметами или событиями, или сама рассуждая с собой.
Бессмертие души для Платона тем не менее не является неким постулатом. В диалоге «Федон» он предлагает несколько доказательств бессмертия души. В этом диалоге рассказы-вается, как друзья Сократа приходят к нему в темницу и проводят последние часы в беседе с ним. Друзья спрашивают Сократа, почему он так спокоен перед смертью, и Сократ доказы-вает ученикам, что негоже философу, который всю свою жизнь стремился к умиранию, в конце концов, когда ему это умирание предлагают, отказаться. Ведь действительно, истинное знание есть знание о вечном и неизменном, а таковым может быть лишь знание идеальных сущностей, идей, которым и родственна по своей природе душа, а смерть есть ничто иное, как отделение души от тела. И поскольку тело посредством своих органов чувств мешает нам познать истину, а истину познает душа несмотря на тело, и лучше всего душа познает исти-ну, когда тело ей не мешает, то, следовательно, философ всегда стремится к умиранию, в ре-зультате которого он обретет, наконец, совершенное знание истины. Смерть есть отделение души от тела, поэтому после смерти душа опять может наблюдать идеи, а кроме того, гово-рит Сократ, он сможет беседовать в Аиде с теми людьми, беседа с которыми доставит ему ис-тинное наслаждение.
Однако ученики не совсем довольны этими словами Сократа и говорят, что у них есть некоторые сомнения относительно бессмертия души. И Сократ предлагает им четыре доказа-тельства бессмертия души. Во-первых, все возникает из противоположного себе. Горькое из сладкого, белое из черного, движение возникает из покоя и наоборот. Все изменяется, все превращается в свою противоположность. Поэтому, если мы знаем, что после жизни нас ожидает смерть, то мы можем сделать и обратный вывод. Если мертвое возникает из живого, утверждает Сократ, то и живое возникает из мертвого. Поэтому нет существенного измене-ния, и души до рождения пребывают в Аиде.
Во-вторых, поскольку знание есть припоминание, то душа существовала до рождения. Однако ученики не совсем довольны, поскольку они убедились, что душа существовала до рождения, но не уверены, что после смерти она тоже будет существовать. Сократ предлагает следующее доказательство: вещи бывают или сложные, или простые. Изменяться могут вещи сложные, только они могут разделяться, распадаться на свои составляющие, умножаться или уменьшаться. Простые же остаются в неизменном состоянии. Сложными являются вещи ма-териальные. Простые вещи - те, которые мы не можем видеть, это безвидные вещи. Душа от-носится к таким простым, безвидным сущностям. Поскольку душа проста и безвидна, она не может уничтожаться, распадаться на составляющие и, следовательно, вечна.
И четвертое доказательство. Сущность души состоит в жизни, и там, где есть душа, при-сутствует и жизнь, ведь недаром слова «живое» и «одушевленное> являются синонимами. Поэтому сущность души, ее идея есть жизнь. Но душа не материальна, безвидна и проста, то есть она по своей сути также является идеей. Сама душа есть идея души, следовательно, идея жизни. А может ли идея быть невечной? И может ли идея жизни стать идеей смерти. Если мы говорим, что все возникает из своей противоподложности, то это не касается идей. Идея большого не переходит в идею малого, также и идея жизни — в идею смерти. А так как ду-ша есть идея души и идея жизни, поэтому она будет вечна и после земной жизни.
Кроме этого, в двух других диалогах Платон предлагает еще два доказательства бес-смертия души. Одно доказательство - в диалоге «Федр», другое — в диалоге «Государство». В диалоге «Федр» Платон доказывает при помощи понятия движения. Каждая движущаяся вещь приводится в движение чем-то другим. Однако есть вещи, которые двигают сами себя. Если вещь движет сама себя, то она никогда не перестанет двигаться, она сама обладает ис-точником движения. Что в человеке является причиной, источником движения? Душа или тело? Конечно же, тело приводится в движение душой, а душа имеет источник движения в себе и следовательно — вечна.
В диалоге «Государство»- Платон указывает, что смертным является только то, что мо-жет гибнуть от некоторых зол. От пожара, уменьшения, деления, от внешних воздействий вещь может исчезнуть. Однако душу никакие изменения, никакое зло не могут привести к ее исчезновению, душа не портится. Изменить свою сущность, говорит Платон, душа не может. Никакое зло на душу не воздействует и поэтому она бессмертна.
В этом же диалоге Платон развивает свое учение о душе. Душа состоит из трех начал: яростного, вожделеющего и разумного. (Это трехчастное понимание души впоследствии бу-дет восприниматься как некая очевидность, и отцы Церкви также будут на этой основе стро-ить многие свои положения.) Особенности человека определяется тем, какое начало в нем главенствует. Яростное начало находится между вожделеющей и разумной частью души. И в зависимости от того, куда направляется яростное начало, что оно будет поддерживать, тем и будет человек: или отдающим предпочтение удовольствиям и чувственным наслаждениям, или же человеком, который ставит разумное начало превыше всего.
Несмотря на странность терминологии, это деление Платоном души на три части доста-точно логично. В современной терминологии яростное начало — это воля, разумное нача-ло — разум, вожделеющее начало — ощущения, чувства. Таким образом, душа состоит из разума, воли и чувственного начала. И куда человек направит свою волю, зависит и то, кем он становится. Или сибаритом, или разумным человеком, а лучше всего, как считает Пла-тон, — философом.
В соответствии с таким делением души возможны и несколько видов знания о внешнем мире. При помощи чувств человек имеет чувственное знание, а при помощи разума — интел-лектуальное. Эти два вида знания, соответственно, также делятся еще на два вида: интеллек-туальное знание - на рассудочное и разумное, а чувственное - на веру и подобие. Рассудок открывает истину при помощи логических рассуждений, а разум (ум) — интуитивно, схваты-вая истину сразу. Конечно же, разум — это высший вид знания, наиболее истинный, ибо приходит к истине непосредственно, а рассудок, постигая истину опосредованно, является менее достоверным видом знания. Еще менее достоверное знание дают вера и подобие. Вера есть знание о чувственном мире, а поскольку в чувственном мире кроме бытия содержится и материя, небытие, то и вера - это не знание в собственном смысле слова, а мнение, т.е. веро-ятное знание. О подобии Платон говорит вскользь. Но следует иметь в виду, что Платон в дальнейшем говорит, что искусство как оперирование с чувственными предметами недостойно человека, поскольку сами по себе чувственные предметы содержат в себе небытие.
Учение о государстве
В диалоге «Государство», в котором Платон пытается ответить на вопрос о том, что та-кое справедливость, рассматриваются эти составляющие души в применению к идеальному, справедливому государству. Государство возникает тогда, когда возникает разделение труда. Образуются совместные поселения, в которых люди оказывают друг другу помощь, они и на-зывается государствами. Государства создаются нашими потребностями, превышающими на-ши возможности по удовлетворению этих потребностей. Человек стремится к удовлетворению потребностей, это влечет за собой образование все новых и новых профессий, появляются со-всем ненужные профессии, среди которых Платон называет цирюльников, поваров, гетер и т.д. Возникает армия, это приводит к войнам и прочим несчастьям.
Задача философа, познавшего сущность государства и человека, построить идеальное государство. Если в человеческой душе три начала: разумное, вожделеющее и яростное, то и в идеальном государстве должно быть три рода людей. Собственно говоря, Платон говорит о двух родах: о стражах и ремесленниках, однако из стражей следует выбирать более муд-рых — философов, которые и будут управлять государством. Следовательно, в государстве появляется три рода людей, в которых главенствует одно из трех начал. Если в человеке гла-венствует разумное начало, то этот человек является философом и он управляет государ-ством. Если яростное — то он страж, он защищает государство. Если вожделеющее — то че-ловек будет ремесленником, он должен работать и не вмешиваться в дела стражей и филосо-фов.
Конечно же, такого государства нет, но его можно построить. Платон излагает, как это возможно. Такое государство можно построить тогда, когда люди поймут, что управлять ими должны философы. А поскольку пока управляют те, кто не знает, что такое истина, а пре-следуют свои корыстные интересы, то и получается не истинное, не справедливое государ-ство, а то, где люди не могут быть счастливы. Счастливым может быть только государство, управляемое философами, — оно идеально, в нем люди счастливы, т.к. они живут в счастли-вом государстве. Если счастливо государство, то счастливы и граждане. Для того, чтобы та-кое государство существовало и функционировало, необходимо соответствующее воспитание граждан. Стража и правители-философы должны вести правильную политику в области де-торождения, чтобы не рождались больные и увечные дети. Государство должно сводить вмес-те здоровых мужчин и женщин, которые будут рождать здоровое потомство. Этих детей тут же отделяют от родителей, т.к. семья, по мнению Плафона, есть причина многих зол и бед в нашем мире. Семье претендует на обладание какой-нибудь собственностью, а дети и родители считают себя принадлежащими друг другу, от этого и возникают различные противоречия. Если же ребенок не будет знать своих родителей, то он, выходя на улицу, в каждом .мужчине может предполагать своего отца, а в каждой женщине - свою мать, и он ко всем взрослым будет относиться с одинаковым почетом и уважением. Соответственно и взрослые будут лю-бить всех детей. Больных и увечных детей государство будет отделять и умерщвлять, чтобы они не мешали счастливому росту государства. Семья не должна существовать. Дети должны жить отдельно, мальчики и девочки воспитываются одинаково, поскольку отличие их только в силе. Женщины впоследствии могут быть и стражами и философами, т.е. выполнять те же обязанности, что и мужчины.
Воспитание также должно быть соответственным. Из мифов необходимо убрать воспо-минания о несправедливости богов, о том, что воины боятся смерти, убрать изнеженную му-зыку, изнеженное искусство. Платон все же признает необходимость искусств, ибо если вос-питывать людей только посредством гимнастики, то можно воспитать грубых людей, а если при помощи одного искусства - то изнеженных. Необходимо гармоничное сочетание гимнас-тики и искусства.
Идеальное государство Платон называет монархическим, в нем правит одно, разумное начало. У всех неправильных государство есть свои причины возникновения. Если есть со-перничество из-за собственности, то появляется частная собственность, появляютсях рабы — это государство уже неидеально, но еще не совсем плохое. Это тимократия. Тимократический человек необразован, послушен власти, любит гимнастику, охоту, деньги, в нем господствует яростный дух. Далее от тимократии легко перейти к олигархии, если у власти окажутся бо-гатые люди. Олигархия — власть немногих, у которых скапливается большое количество бо-гатств. Они начинают почитаться в государстве, где нажива и деньги ценятся больше, чем добродетель. И таким образом в олигархическом человеке господствует яростный и разумный дух, т.к. этим государством управляют не способные, а богатые. Богатые тратят деньги на что угодно, только не на оружие, растет преступность, и оно вырождается в демократическое. В нем бедняки разгоняют богачей, власть распределяется по жребию. Полная свобода, чело-век может не править, не подчиняться, а обнаруживать свое расположение к толпе. В демократическом человеке берут верх вожделение, распутство, разнузданность, бесстыдство. В та-ком государстве, в конце концов, кто-то захватывает власть, и устанавливается тирания. Ти-рания наиболее неправильный вид государства. Тиран уничтожает врагов, ведет войны, нена-видит мужественных, великодушных, умных и богатых.
Единственным правильным государством является монархическое государство, в котором правят философы. Его Платон и хотел построить на Сицилии у Дионисия.

Космология

Свое учение о мироздании, о возникновении мира и вселенной Платон изложил в диало-ге «Тимей». Этот диалог оказался единственным, который получил большое распространение в эпоху средневековья, и многие знакомились с философией Платона прежде всего по диало-гу «Тимей». Диалог необычен тем, что изложение ведется от лица не Сократа, а Тимея, ко-торый рассказывает Сократу и собеседникам миф, который сам он недавно услышал. Сократ одобряет этот миф и благодарит Тимея за доставленное удовольствие.
Сами по себе эти два факта, что во-первых, учение о мироздании излагается не Сокра-том, а Тимеем, и то, что оно излагается в форме мифа, а не в форме рассуждения, позволяет предположить, что Платон излагает не знание, а мнение, т.к. истинное знание можно иметь об истинном бытии, т.е. либо о мире идей, либо о душе. О мире чувственном, который вклю-чает в себя материю, т.е. небытие, может быть только мнение, а не знание.
Платон рассказывает о том, каким образом был сотворен мир. Существует некий Деми-ург, бог-ремесленник, который, взирая на имеющийся перед ним вечный образец, творит весь мир. Кто такой Демиург и что такое вечный образец? Об этом можно вести много споров, т.к. у Платона это не поясняет. В других диалогах об этом также нет ни слова. Многие отцы Церкви трактовали этот диалог так, будто в нем изложено учение о сотворении мира Богом, хотя здесь можно увидеть, что образец, на который Демиург взирает, это идеальный образец, уже существующий вместе с богом, а с другой стороны, он имеет материю, из которой и тво-рит мир. Таким образом, бог-демиург не творит в собственном смысле слова мир, а лишь со-здает его из имеющихся идей и материи.
Вначале Демиург творит мировую душу. Мировая душа, по Платону, существует, ибо, во-первых, все в мире совершенно, а совершенство невозможно без существования в каком-нибудь душевном начале. В мире все развертывается согласно некоторой цели, а цель может иметь только то, что имеет душу. Мир движется, а двигаться материя сама по себе не может, поэтому это еще раз говорит, что в мире есть мировая душа. Сотворив мировую душу, бог творит чувственный мир из четырех элементов. Он берет их в качестве образца, который уже существует. Он берет огонь, чтобы этот мир был видимым, берет землю, чтобы был осязае-мым, берет воду и воздух, чтобы они связывали этот мир, и таким образом возникает чув-ственный мир. Душу мира Демиург творит из тождественного, неделимого и делящегося в тела. Соединяет все это и получает некоторую сущность, из которой творит душу мира. К ос-таткам этой сущности он добавляет неделимое и делящееся в тела и из этого творит души людей. Число этих душ вполне определенно и равно числу звезд.
Стихии, в свою очередь, не являются простыми элементами; атомы каждой из этих сти-хий являются геометрическими фигурами: атомы земли - гексаэдры, огня - тетраэдры, возду-ха - октаэдры и воды - икосаэдры. Это кажется парадоксальным, т.к. геометрические фигуры в своей идеальной сущности не существуют, они существуют лишь как абстракция нашего ума. И тем не менее Платон настаивает на том, что все наше материальное бытие состоит из этих геометрических фигур. Т.е. мир состоит из атомов, но атомы имеют не такую форму, какую описывает Демокрит, определенную физическую форму, а из некоторых геометричес-ких умопостигаемых сущностей. Это приводит к выводу, что сама материя в своей основе умопостигаема — выводу, который не совсем согласуется со всей платоновской философией.

Платонизм и христианство

Я хочу настроить вас на правильное понимание философии Платона. Она чрезвычайно близка во многих положениях христианству. Платон так же, как христианство, утверждает вечность души, приоритет идеального над материальным, утверждает существование Бога и т.д. Однако много и таких положений, которые кажутся соблазнительными для христианина. Многие мыслители делали ту ошибку, что переносили на христианство и ряд других положе-ний Платона, логически вытекавших из упомянутых. В частности, многие ереси, особенно первых веков, когда еще не были разработаны все догматы христианской Церкви (гностицизм, манихейство, оригенизм и др.) развивались под влиянием платоновской фило-софии. Отличие платонизма от христианства — это прежде всего вера в предсуществование душ, т.е. не сотворение их Богом индивидуальной для каждого человека. Во-вторых, это не-сотворенность материального мира из небытия. Отношение к материи как к небытию также не свойственно христианству. Отношение к телу человека тоже различно. Один из наиболее гениальных последователей Платона — Плотин - стыдился того, что он живет в теле, и на-столько последовательно проводил эту идею, что не лечился и не мылся. Христианство же проповедует другое отношение к телу. Не будем путать тело и плоть Вспомним слова ап.Павла, что тело есть храм души и Бога надо прославлять и в душах, и в телах наших. Тело — не гробница и не могила, как считали Платон и Плотин. Материя не есть небытие, а наш материальный мир сотворен из небытия и потому наделен божественными чертами, и мы должны облагораживать и возделывать мир. Платонизм — очень интересная философия, оказавшая влияние и на христианское богословие, но не надо забывать и о соблазнах, которые в ней коренятся.